Коммунисты - Луи Арагон

Эн, перерезали дорогу немецкие танки. Капитан 19-го полка сказал Барбентану, что, на его взгляд, Сен-Мишельский лес — просто ловушка. Что он имеет в виду? Это был любопытный тип с длинными висячими усами, какие носили военные в четырнадцатом году, и с провинциальным выговором. — Как, по-вашему, что будет, когда немецкие танки зажмут нас с трех сторон? — спрашивал он. — Да, я знаю, у нас тут шепчутся, что на запад, на Мондрепюи, есть выход. И вы думаете, всем удастся уйти? А что прикажете делать с этим сбродом, который сплавляют к нам? Вооружены они в лучшем случае пугачами и только мешают боеспособным частям. На вашем месте я бы поскорее убрался отсюда.

После такого совета поневоле призадумаешься. Ведь Барбентан отвечал за Видаля, Теншбре, Кристобаля и за метеоролога Гребова. И, в сущности, стоит-то здесь вовсе не его подразделение и даже не его дивизия; а приказ капитана Блезена достаточно ясен: догнать своих. Но где они? Он запомнил, что открыта и доступна только дорога на запад, на Мондрепюи. Где бы раздобыть карту?.. Он обратился за советом к Видалю. Тот засмеялся и достал из кармана календарный листок, который прихватил в каком-то доме, где они отдыхали; на листке — карта департамента Арденны. Чудесно, но здесь уже начинается другой департамент. Ничего, кое-какое представление это дает… Видаль сразу скис. Мы вот здесь, а Мондрепюи, должно быть…

Совсем уже в полной темноте в Сен-Мишельский лес приехал генерал Мартен вместе с генералом Гасслером, разыскавшим наконец свои войска или то, что осталось от его войск. Находившиеся в лесу солдаты засуетились. В одном из недостроенных дотов, неподалеку от «звезды», состоялось совещание командиров. И тут как раз подоспела смена караулов. Барбентан решил не упускать случая. Его люди спали с самых сумерек. Он растолкал их. А ну-ка, поживее. Уходить надо. Тсс… Только потихоньку, чтобы не застукали. А то еще сочтут дезертирами — хотя совершенно очевидно, что торчать здесь безоружными вместе с этой оравой — все равно что сдаться неприятелю. Если проскользнуть позади тылового рубежа обороны, можно в этой темнотище сойти за караул, отправляющийся на смену к западной окраине леса.

Выбравшись из чащи, они, вероятно, сбились с дороги и свернули совсем не на Мопдрепюи: сперва они шли и шли по опушке какого-то леса; когда лес кончился, они увидели на равнине темную массу домов, им показалось, что это большой населенный пункт. Но какой? Не лучше ли от греха обойти его? Их задержал караул и отвел в Винье. Правда, присутствие офицера делало их ночную прогулку менее подозрительной. Когда солдаты не одни, а с командиром, они уже не дезертиры. В этом местечке расположился КП генерала Мартена — «Аристотель» в новом обличье. Майору, который его допрашивал, Барбентан объяснил, что они разыскивают своего полкового командира. Он находился в Ирсоне и вынужден был отступить. Майор развернул карту. Из Ирсона… командир Рабочего полка… скорее всего он отступил на Гиз. Но по последним сообщениям — там немцы. Как же быть? Майор пожал плечами. Ему больше всего хотелось отделаться от этих людей. Кому они здесь нужны? Только под ногами путаются, пятеро тут, сотня в другом месте. Он посоветовал им податься на север, немцы свернули на юг, один бог знает, докуда они дойдут. В северном направлении сборный пункт — Авен, а оттуда…

Они уже отшагали пятнадцать километров. Отсюда до Авена еще примерно столько же. Ничего, осилим.

До Рокиньи все было ничего, пока они шли пешеходными тропками, обгоняя беженцев, которые еле волочили ноги; когда же они вышли на шоссе, на магистраль № 2, проложенную почти по прямой между Вервеном и Мобежем, их засосало в общий поток с обозами, с шагавшими вразброд разгромленными частями, с беженцами, с подводами… лавировать было довольно утомительно, да еще стараясь не терять друг друга из виду. И вдруг они попали в гущу войск, которые откатывались с севера. Солдаты не шли, а бежали с криками: боши в Авене! Сперва им не поверили. Но за первыми последовали другие, артиллерийские обозы, машины, вперемежку с пешими… Эти говорили: боши в Ландреси! Паника начала распространяться по всему шоссе, люди бросались в поля, машины поворачивали назад в самой гуще толпы, кого-то задавили, слышались женские вопли, ругательства, лошади становились на дыбы. Темнота преувеличивала надежды и страхи. Было около трех часов утра.

— Что ж теперь делать, господин лейтенант?

Барбентан не ответил Видалю. Какие-то пехотинцы сообщили ему, что они идут назад на Нувион, но это ничего не говорило Арману. На Нувионском шоссе, отклонявшемся на юго-запад, тоже уже начиналась давка. Лучше всего было пробираться прямо на запад проселочными дорогами вроде той, что отходила от ближайшего перекрестка. Такие дороги одним нехороши — очень уж петляют, и стоит ошибиться где-нибудь на развилке, вернешься туда, откуда пришел. Опасаясь, как бы в них не стали стрелять, Барбентан и его спутники обходили поселки. Перед самым рассветом они набрели на совершенно безлюдную деревушку, высадили ворота и вошли в какую-то ферму. Кудахтали куры, значит, есть чем подкрепиться. На кроватях тюфяков не было, ничего, можно поспать и на соломенной подстилке. — Хорошо здесь, — вздохнул Теншбре, — вроде как дома…

Не успели они лечь, как заснули таким крепким сном, что немецкие танки, производившие разведку из Ландреси, прошли через деревню, не разбудив и не обнаружив их. Это был передовой отряд тех частей, которые были брошены в наступление в ночь с шестнадцатого на семнадцатое мая на пограничные позиции у Сольр-ле-Шато, километрах в сорока к северо-востоку отсюда; именно он-то и посеял панику от границы до Ландреси, привел в замешательство подходившие подкрепления и войска, которые переформировываются в ближнем тылу.

* * *

Эту ночь сержант Жан-Блэз Меркадье провел под арестом. Оружие у него отобрали. Стерег его караул из марокканских стрелков. Было это за Авеном, недалеко от Мормальского леса, возле Берлемона.

Он вышел утром из Мобежа после весьма неприятного пробуждения — во двор казармы упала бомба, местный гарнизон разбежался, случайные ночлежники куда-то подевались, и когда Жан-Блэз очнулся, весь засыпанный штукатуркой, он обнаружил, что его спутник, капрал Крике, исчез… Отныне он одинок.

В Мобеже, где царил хаос, где все казармы и дома, предназначенные для постоя, были переполнены солдатами, отбившимися от своих частей, он никому не был нужен; какие-то офицеры заподозрили, что он дезертир, и он, разъярившись, показал им свой карабин. Люди явно не понимали, что Мобеж висит на волоске, какой-то предприимчивый унтер предлагал ему купить немецкий бинокль,