Тень Основателя - Алексей Глушановский

— Я понял… Понял. Что от меня требуется? Это только ради Лессы… — закрыв лицо ладонями, тихо промолвил Гессар.

— Разумеется… ради нее и прочих ваших друзей и родственников. А теперь слушайте внимательно. Отродье тьмы слишком опасно, и если только он почует угрозу…

Инструктаж занял совсем немного времени. Вскоре все так же опечаленный Гессар покинул каюту, а вслед за ним, тяжело хромая на раненую ногу, удалился и его собеседник. И только после того, как дверь за ними закрылась и смолк скрип лестницы, ведущей на палубу, в углу, в глубокой тени, отбрасываемой сундуком, кто-то пошевелился. Отблеск лампы мелькнул на рыжих волосах, и выбравшаяся из своего укрытия Лесса с наслаждением потянулась, разминая затекшее тело.

— Значит, только ради меня, папочка? — недовольно прошипела она, яростно блеснув глазами. — А меня ты об этом спросил?! Спасибо тебе, Великая Темная, что укрыла меня и дала возможность предотвратить бесчестье, — с детской серьезностью произнесла она, слегка поклонившись в сторону темного угла, откуда только что вышла. И может, это была фантазия, может, невесть откуда налетевший сквозняк, а может, корабль покачнулся на волне, но тень пошевелилась, словно благосклонно кивая на обращенную к ней молитву: пошевелилась, и вновь замерла.

Островок был небольшим. Две тысячи шагов в ширину, пять тысяч в длину. На западном краю возвышался вулкан, из подножия которого выбивался небольшой поток горячей, почти кипящей, с сильным запахом тухлых яиц, но вполне годящейся для питья воды.

По склонам вулкана, доходя почти до самого кратера, рос буйный тропический лес, который захватывал практически весь островок, если не считать узенькую полоску песчаного пляжа вдоль пологого восточного берега, где приливные волны не позволяли укорениться даже местной сверхживучей траве. Множество птиц, в том числе съедобных и даже весьма вкусных — до курочки им, конечно, далеко, но и отнюдь не чета тем воронам, которые не так давно составляли основу моего рациона. Видел несколько коз, непонятно как здесь оказавшихся. Множество рыбы, мидий и крабов на прилегающем мелководье. В общем, райское, почти райское место, которое имело, на мой взгляд, только один небольшой недостаток: здесь было скучно!!!

Нет, в тот момент, когда прокравшаяся Лесса пересказала мне подслушанный ею разговор между отцом и капитаном спасенной, причем в том числе и мной, команды, это и впрямь показалось мне лучшим выходом.

Наверное, я смог бы перебить всех этих «таможенников Мелари». Но… Своя логика в словах хромоногого капитана имелась. Даже убив их всех и выбросив трупы за борт, уверенности, что мне удастся устранить все следы их пребывания на судне, не было никакой. Скорее уж была уверенность в обратном. Да и матросы… вряд ли они станут молчать о подобном происшествии. А это след. Ко мне, Лауре, Лессе и Гессару. На последнего мне в общем-то было наплевать, особенно после того, как он был готов сдать меня инквизиции, как говорится, тепленьким и упакованным, но вот Лессу было действительно жалко. Ведь не испугалась, предупредила, хотя и не могла не понимать, что идет не только против отца, но и против почти всемогущей инквизиции.

Да и… не то чтобы убийство этих «таможенников» меня беспокоило — враг он и есть враг, тем более настолько неблагодарный, — но вот предупреждение голоса об опасности призыва той странной силы… Смертная сила, как он сказал. В это я верил. Так что… ближайшие недели три, максимум — месяц я проведу на этом весьма симпатичном островке. За это время Гессар доставит убедившихся в моем «падении за борт» «таможенников» в ближайший из портов герцогства Мелари, после чего, пройдя все проверки, вернется за мной.

Скажете, что я наивный северный юноша? И куковать мне на этом острове всю оставшуюся жизнь? С чего, мол, ему возвращаться и забирать меня с риском для своей только-только очищенной в глазах инквизиции репутацией?

Вернется-вернется, без всяких сомнений! Если, конечно, не захочет вместе со всем экипажем разделить печальную участь «таможенников», которые примерно через две недели после прибытия в порт начнут массово и весьма мучительно умирать от моего «проклятия». Уж не знаю, насколько действенными могут быть проклятия паладина Темной Леди, но вот в возможностях «Эликсира Преданности» у меня сомнений нет никаких.

Как-никак, один из любимых ядов моей мамы. Две недели отличного самочувствия и бодрости, затем от трех до семи дней постепенно усиливающейся боли и, наконец, неизбежная смерть. Если, конечно, не принять противоядие. Причем противоядие имеется двух типов: временно откладывающее действие яда, принимать которое можно неограниченно долго, если, конечно, запас противоядия позволяет, и окончательно излечивающее. И если запас первого противоядия в расчете на два месяца для всей команды — мало ли какие случайности произойдут — я дал Лауре с собой, то второе сварю, только когда шагну на борт. Или, наверное, даже лучше — когда сойду с судна в Реисском порту. Осторожность она излишней никогда не бывает.

Вот только одного момента я так и не предусмотрел. После лаорских воровских трущоб, где я провел немалую часть своей жизни, после недавних приключений и интриг тихая, спокойная, размеренная и безопасная жизнь на острове оказалась невыносимо скучной!

Нет, в первый день я искренне наслаждался отдыхом, отсутствием опасностей, болтливых девушек, покоем, теплым морем и мясом населявших окрестные скалы диких уток. Не курочка, конечно, но, в общем, тоже весьма и весьма!

На второй день я тоже наслаждался. Правда, искренности немного поубавилось.

На третий, укрывшись в шалаше от проливного тропического дождя и сбивающих с ног порывов ветра, я со злостью обгладывал полусырую утку. Костер из мокрых дров получился какой-то слабый, постоянно норовя угаснуть и напустить в мой шалашик клубы едучего дыма. При этом я печально размышлял о том, что напрасно поосторожничал: следовало просто поубивать этих инквизиторских псов и плевать на возможные последствия!

Четвертый день ознаменовался повышенной осторожностью уток и, как следствие, фруктово-ракушечной диетой. Резкое «фи», высказанное по этому поводу моим желудком, окончательно отвратило меня от мыслей о пользе отшельничества. То есть кому-то оно, может, и благо… но конкретно для меня чревато полным расстройством, причем не только психики, но и пищеварительного тракта! И неизвестно, что из этого хуже!

Пятый день. Обуреваемый нестерпимой скукой и припомнив сказки о приключениях Робинсона Краза, которые в детстве рассказывала мама, я решил исследовать свою обитель более тщательно. В конце концов, если этот несчастный путешественник, проживший на небольшом островке более двадцати лет, смог отыскать на маленьком клочке суши кучу приключений и даже какого-то дикаря по имени Пятый День, то чем я хуже? Может, если и не приключения, так хоть травок каких полезных найду? На таких вот затерянных вулканических островах весьма интересные по свойствам растения найтись могут.