Ганзейцы. Савонарола - Оскар Гекёр

class="p1">Елисавета тотчас же вышла из комнаты, чтобы скрыть свои слёзы. Ненавистный ей секретарь не должен был видеть, какое сердечное участие она принимала в несчастье, постигшем Яна.

— Как же это так скоро могло случиться? — спросила Беера хозяйка дома.

Тот только усмехался да плечами пожимал.

— Да что же это? — с досадою проговорила фрау Детмар. — Не мучьте, пожалуйста, а просто скажите: что вам об этом известно?

Секретарь многозначительно поднял брови и, наклонясь к уху почтенной женщины, произнёс с расстановкой:

— И знаю, а сказать не могу — это большая тайна!

— А почему же не сказать? — возразила фрау Детмар, подстрекаемая любопытством. — Право, странно: сами называете себя нашим другом, собираетесь даже войти с нами в родственные отношения, а между тем отказываете мне в доверии?

— Если бы я мог быть уверен в том, что вы никому не передадите... — с некоторой нерешительностью заявил секретарь, — тогда, конечно...

— Помилуйте, да я вам слово даю! — поспешила сказать фрау Детмар. — Ну, говорите же скорее, что там за тайна?

— А в том и тайна, — начал Беер, подвигаясь поближе к почтенной супруге мейстера Детмара, — что Госвин Стеен рассчитал молодого Ганнеке по особому соображению. Он положительно не желает иметь у себя на службе приказчиков, которые позволяют себе думать о женитьбе.

Фрау Детмар только отскочила от секретаря и посмотрела на него во все глаза. Наконец она проговорила:

— Так разве же Ян собирается на ком-нибудь жениться?

Секретарь только откашлялся вместо ответа.

— Да на ком же? На ком же?

— На фрейлейн Елисавете Детмар.

— Да кто же это осмелился сказать? — яростно вскрикнула фрау Детмар.

— Кто же, как не он сам? — отвечал ей Беер совершенно спокойно, поглаживая набалдашник своей палки.

— Как! Он позволил себе говорить такую бесстыжую ложь? — продолжала кричать почтенная дама. — Хорошо! Пусть придёт теперь домой, так он у меня не порадуется!

Секретарь вскочил с своего места.

— Помилуйте, разве вы позабыли данное слово? Ведь вы же обещались мне, что никому не выдадите эту тайну. Нет, уж извините, если вы не сдержите вашего слова, так я вам ни в жизнь не поверю больше!

— Помилуйте, так что же мне прикажете делать? — спросила фрау Детмар, растерявшись и вздыхая. — Ведь не могу же я этого допустить, чтобы какой-нибудь мальчишка, подобный Яну, осмелился распускать такие небылицы о нашей дочери Елисавете?

— Само собою разумеется, что этого допустить и нельзя.

— Это ведь бросает тень на всё наше семейство!

— Полагаю.

— Ну, что о нас могут подумать!

— Да, да, неладно!

— Так как же тут быть? — обратилась уже плаксивым голосом фрау Детмар к своему собеседнику.

— Вы женщина умная и радетельная хозяйка, — вкрадчиво отвечал ей Беер, — и уж, конечно, сумеете так обставить дельце, что вам не придётся нарушить данное мне слово. Но только я должен вам сказать, что я теперь с вами распрощаюсь, и, вероятно, надолго, потому что я к вам больше не ходок.

— Как!! — воскликнула фрау Детмар в величайшем изумлении, грузно опускаясь на стул.

— ... А так, я ведь тоже обязан о своей репутации заботиться. Ну, а ведь вы знаете, сколько у нас в городе охотников до сплетен и пересудов? Так вот и мои частые посещения вашего дома, конечно, не остались незамеченными. Стали поговаривать и о том, что я посватался за вашу дочь, и о том, что даже я уже женихом её состою... Ну, а я не желаю вовсе сделаться предметом насмешек для моих сограждан, что неминуемо должно случиться, если ещё будут продолжаться все эти хвастливые россказни молодого Ганнеке. А потому, почтеннейшая фрау Детмар, пока этот молодец ещё будет оставаться в вашем доме, я к вам — ни ногой, что, конечно — хе! хе! хе! — для вас не существенно важно. Честь имею вам откланяться.

И он поспешно удалился, прежде нежели почтенная дама успела опомниться от изумления...

В тот же день, вскоре после ухода секретаря, между мейстером Детмаром и его женою ещё раз происходил длинный разговор наедине; судя по громким речам, долетавшим до слуха домашних, объяснение было очень бурное. Наконец, супруги, видимо, пришли к какому-то соглашению, которое в тот же вечер отразилось более чем осязательно на бедном Яне Ганнеке.

Бедняк возвратился домой усталый и ослабевший. Все усилия его по части отыскания места, конечно, ни к чему не привели. С одной стороны, время было действительно не такое, чтобы хозяева могли увеличивать у себя количество приказчиков; с другой — Яну вредила внезапная потеря места в торговом доме Госвина Стеена и сына, который был известен тем, что вообще без крайней нужды не отпускал своих служащих.

При том тяжёлом настроении, в каком Ян возвратился домой, он очень был доволен, когда застал мейстера Детмара одного. Со слезами рассказал он ему о своей неудаче.

Мейстер Детмар только затылок почесал. Он сначала посмотрел на Яна даже с некоторым участием; однако же было заметно, что в нём боролись какие-то совершенно противоположные чувства, с которыми он никак не мог совладать.

— Да, да, конечно... — начал он весьма нерешительно, — это всё весьма того... нехорошо... и уж не лучше ли будет тебе в таком случае... того... на Шонен отправиться... всё же с матерью посоветуешься и выждешь там ярмарки. Туда много наезжает хозяев, так... там тебе будет легче отыскать себе место.

— Это, конечно, верно, мейстер, — отвечал ему Ян, — но какой же купец примет меня без аттестата от прежнего хозяина?

— Да... оно, конечно... только я всё же думаю, что там, пожалуй, и подвернётся место...

— Ведь вот если бы я только мог узнать, за что меня так вдруг отпустил старый хозяин!..

— Верно, ты болтал пустяки какие-нибудь? — добродушно заметил Детмар.

— Я? Болтал пустяки? — с изумлением переспросил Ян. — Да я только и думал что о своей работе!

Детмар очень тяжело вздохнул, явно подыскивая слова для продолжения разговора:

— Гм! Да! Конечно... молодёжь, точно, бывает иногда... неосторожна в словах, и стоит вот кому-нибудь приласкать немного... вашего брата, вот как Елисавета к тебе всегда... ну, и возмечтал!.. А потому самое лучшее тебе — отправиться к твоей матушке, на Шонен... Туда же, кстати, сегодня вечером отходит судно нашего здешнего корабельщика Берндта.