Давайте разведемся, Ваша Светлость! - Марина Орлова

– подтвердил Жак, стоя за спиной своего господина, что склонился над постелью своей жены и с беспокойством вглядывался в ее лицо.

– Где в это время был Гаспар? – также холодно спросил герцог по поводу рыцаря, что сейчас ответственно нес свою вахту в коридоре, охраняя покои своей хозяйки.

– Несмотря на то, что он вызвался охранять Ее Светлость, сэр Гаспар, все еще остается капитаном рыцарского ордена. Как это ни иронично, но сегодня он отлучился для того, чтобы определиться со своей заменой как раз на такие случаи, когда ему нужно будет заниматься другими делами. Мы с той служанкой встретили его на пути к герцогине. Он искал леди Арию, но прислуга… она намеренно скрывала ее истинное местонахождение, как и то, что великая герцогиня вернулась, – скорбно закончил он мысль. – Я выяснил, что прислуге отдали приказ молчать. Лишь Дафни ослушалась приказа и рискнула обратиться за помощью ко мне.

– Мы же заменили штат… – упал Сиэль в кресло и устало прикрыл глаза. – Но, несмотря на это, преданной Арии остается одна-единственная служанка…

Жак поджал губы и стиснул зубы. Брови его сошлись у переносицы. Он знал, что должен был сделать и сказать. Он знал, но поступить подобным образом оказалось безумно сложно. Ведь он обязан был донести на родную мать.

– Жак… – позвал Сиэль. – Я… знаю, как это сложно. Можешь не говорить, я все понял и так. Если промолчишь, твоя совесть перед ней будет чиста, чтобы не случилось.

– Нет, – внезапно прохрипел секретарь, вновь посмотрев на болезненное лицо совсем юной герцогини, на чью долю выпало столько страданий, в том числе и потому что он, Жак, закрывал глаза на происходящее из заботы о своей матери. Но сегодня он лично стал свидетелем того, чему подвергалась молодая и беззащитная девушка все эти годы, пока он боялся причинить вред своей семье. Она была невинна, но страдала больше всех. И он, Жак, также был ответственен в этом. – Смена штата не может возыметь толк, если управление остается прежним. Штат подчиняется главной экономке и дворецкому, а те, в свою очередь, уже герцогу и герцогине.

Произнеся это, Жак ощутил, как у него закололо в груди от чувства предательства родного человека. Но в то же время он ни на секунду не усомнился, что поступил правильно. Впервые за три года, он поступил по совести в отношении к герцогине, что стала жертвой в этом доме.

Встретившись взглядом с Сиэлем, секретарь заметил в темных глазах герцога понимание, сочувствие и… благодарность.

– Это было непросто и требовало большого мужества, – похвалил герцог и грустно улыбнулся. – Идти против родного человека, очень больно…

– Я поступил так, как должен был, – глубоко вздохнув, уверенно заявил Жак. – Вступая на должность, каждый работник поместья обязан нести ответственность и служить своему господину. Сейчас я на службе и личные причины не должны стать препятствием для выполнения своего долга. Об остальном я подумаю, когда рабочее время закончится, – заявил Жак, но Сиэль видел, что его друг отчаянно храбрится.

– Хорошо, продолжай доклад. Я хочу знать все, что произошло. Каждую деталь, – добавил герцог со значением и его секретарь в точности выполнил приказ.

Под конец своего доклада, Жак с тоской смотрел на своего задумчивого друга, как никто иной понимая терзания, что сейчас наполняли душу герцога. Ведь ему, как и Жаку, предстоял непростой выбор: поступить по совести, либо струсить и избежать боли.

Глава 9

Глава 9

Открыла глаза и обнаружила себя в своей комнате. Воспоминания о произошедшем обрушились на меня разрушительной волной. Вновь стало тошно и тоскливо. Я искренне верила, что уже не та, что раньше. Я полагала, что воспользуюсь вторым шансом и не позволю своему прошлому взять верх надо мной, но все едва не рухнуло всего лишь от встречи со свекровью. То чувство, когда я буквально онемела, а тело парализовало от страха – было… ужасным. Я не могла контролировать собственное тело, ощущая себя фарфоровой куклой, которая может сломаться по одному желанию мадам Фелиции.

Я вновь позволила руководить моей жизнью другим…

И только неожиданное появление Жака и Гаспара смогли уберечь меня от больших последствий. Но что их привело тогда?

Смутно припомнила обеспокоенное лицо Дафни, когда за мной закрывалась дверь в логово свекровищи. Неужели она позвала на помощь, и мужчины послушались служанки? Верится с трудом. Ладно сэр Гаспар, он не мог не отреагировать на просьбу Дафни. Но Жак? Еще и так решительно противостоял мадам Фелиции и собственной матери ради меня? Что бы это могло значить?

Пока предавалась этим размышлениям, обратила внимание на странные ощущения в руке, которой я не могла пошевелить нормально. Чувствовала я себя разбитой после пробуждения, но это не могло стать достойным объяснением такой странности, ведь не помнила, чтобы успела повредить кисть. Потому скосила взгляд и поняла, что моя кисть находится в капкане большой и горячей ладони, а ее обладатель уже некоторое время наблюдает за мной со странным выражением на лице болезненного вида.

– Вы очнулись, – заметил он хрипло, как после длительного молчания.

Я помедлила с ответом на очевидный вопрос, все еще с опаской переводя взгляд с лица супруга на его ладонь, которая не выпускала моих пальцев. Сиэль заметил мой взгляд и нехотя отстранился, убирая от меня свою ладонь. Вместе с облегчением, ощутила от этого странное сожаление, ведь нагретые его теплом пальцы, сейчас неприятно покалывали на прохладном воздухе.

Смутилась от подобной мысли и попыталась сесть на месте, потому что лежать перед супругом было неловко.

– Не заставляйте себя, – остановил он меня. – Доктор прописал вам постельный режим. Вы должны больше отдыхать.

Я сглотнула, припоминая, что меня действительно осматривал семейный врач, который дал мне что-то выпить. А затем я неожиданно для себя уснула. А проснувшись, обнаружила возле себя герцога, который выглядел так, точно пережил большое потрясение или… переживал за меня.

От подобной мысли стало неуютно, и я отвела взгляд в сторону, чтобы уберечь себя от ненужных и неуместных предположений.

– Со мной уже все хорошо. Простите, если доставила неудобства и отнятое время… Вам не о чем переживать, это просто недоразумение, – сдержанно произнесла я и вздрогнула, когда услышала непривычно холодный тон мужа:

– Так вот, какого вы мнения