Тождественность любви и ненависти - Чингиз Абдуллаев

Ему нужно было умереть, чтобы она его пожалела, подумалДронго. Или это обычная женская жалость. Он несправедлив. В конце концовпогибший был ее первой любовью и отцом ее ребенка.

– Даже не представляю, что я скажу Тамаре, – растеряннодобавила Ирина, – она согласилась поехать со мной. Я с таким трудом ееуговорила встретиться с ним еще раз.

– Могло получиться только хуже, – неожиданно произнесДронго.

– Почему хуже? Что ты говоришь? Что ты имеешь в виду? –она все-таки нервничала.

– Он собирался провести своеобразный эксперимент, –пояснил Дронго, – хотел выяснить, кто мог желать его смерти. Сейчас обэтом уже можно говорить. Я рассказал тебе о том, что его чуть было не отравили.

– Это была Лиана, – перебила его Ирина, – я обэтом уже думала. Ты не рассказывал подробностей. Что произошло?

– Дело в том, что вчера утром он выпил немного из тойбутылки виски, которую открыл в день твоего появления в отеле. И тогда вы с нимвыпили примерно треть бутылки.

– Пил в основном он. Не делай из меня алкоголичку, –несколько обиженно заметила Ирина, – я почти не пила.

– Но ты пила вместе с ним. Даже если сделала один глоток. Аэто значит, что виски был хорошим. Но через два дня, вчера утром, когда онснова налил себе немного виски, он чуть не умер. Во всяком случае именно так онмне сказал. Его стошнило и он едва успел добежать до ванной. Сам Давид считал,что его спас телефонный звонок. Позвонил Самойлов и начал с ним разговаривать,а за это время в стакане с виски растаяли кубики льда, которые он туда бросил.Они разбавили яд, который мог быть в его стакане, и поэтому он не погиб.

– Нужно было сразу проверить, кто мог положить тудаяд, – стукнула она кулаком по столу, – эту бутылку открывали в моемприсутствии. И я из нее пила.

– Он так и хотел сделать, – пояснил Дронго, –собираясь поменять содержимое бутылки и демонстративно налить всем, кто егоокружал, виски. А потом предложить выпить за его здоровье. Такой примитивныйтрюк. Но достаточно действенный, как он полагал. Тот, кто отказался бы пить, ивызывал бы наибольшие подозрения.

– Нет, – сказала она, испуганно глядя на Дронго иприжимая руки к горлу, словно защищаясь, – не может быть. Неужели онсобирался провести такую грубую проверку? И ты молчал? Почему ты мне ночьюничего не сказал? Не рассказал, как он будет нас проверять. Как ты мог молчать?

– Не понимаю, что тебя так пугает.

– Какой кошмар, – она тяжело вздохнула, – Тамаратерпеть не может виски. Она бы отказалась пить. И он бы решил, что это она...Господи, какой ужас. Почему ты мне ничего не сказал вчера? Ты обязан был мнерассказать.

– Откуда я мог знать, что она не любит виски. Ты самапослала меня к нему и предложила ему помочь. Он считал, что мое присутствиепоможет ему выявить подозреваемого.

– Вы оба ужасные люди, – нервно заявила Ирина, – имне кажется, что в вас гораздо больше сходства, чем различий.

– Уже нет, – возразил Дронго, – он уже там, а япока здесь.

– Хватит, – она прошла к своему креслу, села. Поискалаглазами что-то. Протянула руку, разбирая бумаги, лежавшие на ее столе. Затемвыдвинула ящик стола, достала пачку сигарет, зажигалку. Закурила.

Он покачал головой. Вчера ночью она не курила.

– Не смотри так удивленно, – попросила она, –вчера ночью у меня не было с собой сигарет. Я стараюсь курить как можно меньше,только когда нервничаю.

– Я хотел тебя спросить вчера ночью, но не решился, –признался он, – у тебя волосы пахнут сигаретами. Так обычно бывает укурильщиков.

– Тебя было неприятно?

– Нет. Но я за всю жизнь не выкурил ни одной сигареты.Поэтому чувствую любой запах табака.

– Что нам делать? – спросила она его. – Теперь,когда ты точно знаешь, что мы его не убивали?

– В каком смысле?

– Не знаю. Я даже не представляю, что нужно делать. Тамарасчитается его наследницей? Или нет? Нас вызовут в прокуратуру и, наверное,решат, что она главный подозреваемый. Ведь только ей было выгодно, чтобы онпогиб.

– Не говори глупостей, не только ей.

– Я сейчас позвоню Тамаре. Где пропала эта дряннаядевчонка? – Ирина достала мобильный телефон и начала набирать номер, нотут позвонила секретарь.

– Ирина Дмитриевна, к вам приехала ваша дочь. Она сейчасподнимается к вам.

– Очень хорошо. Спасибо, – она убрала телефон.

– У тебя есть своя комната отдыха, как у высокопоставленныхчиновников, – пошутил он, чтобы разрядить напряжение.

– Во время ремонта я устроила там небольшую комнату, чтобыприводить себя в порядок, – пояснила Ирина, – нельзя выпускать гламурныйжурнал и самой не следить за модой.

Через минуту в ее кабинет вошла Тамара. На ней была замшеваякуртка и немного расклешенная юбка до колен. Она вошла в комнату и взглянула наДронго. Через плечо девушки была перекинута изящная сумочка от Виттона в виденебольшого бочонка с узнаваемыми логотипами на коричневом фоне.

– Добрый день, – поздоровалась Тамара снезнакомцем, – здравствуй, мама. Что случилось? – она увидела лицоматери. – Ты куришь?

– Давид Георгиевич погиб, – сообщила мать, глядя надочь.

– Как это погиб? – спросила она неестественно высокимголосом. – Что ты говоришь?

– Его убили, – сухо произнесла Ирина.

Дочь отшатнулась. Потом взглянула на Дронго. Растеряннопроизнесла:

– Не может быть.

Она не знала как себя вести. Плакать не хотелось, для этогоона слишком мало знала своего настоящего отца. Выражать особую скорбь былопроявлением лицемерия. Сделать вид, что ничего особенно не произошло, былонеприлично. Она действительно не знала, как себя вести. К тому же на неесмотрел этот незнакомый высокий мужчина.

Очевидно, Ирина поняла состояние дочери и решила прийти ейна помощь.

– Сядь и успокойся, – посоветовала она, –наверное, нас вызовут в прокуратуру и будут допрашивать. Тебе нужноуспокоиться. Заодно познакомься с моим давним другом. Это господин... Как тебяпредставить? Господин Дронго, он любит, чтобы его так называли.

– Дронго? – усмехнулась Тамара протягивая руку. –Я слышала, что в Москве есть такие рестораны. Это не в вашу честь?

– Не думаю, – сейчас не стоило ничего объяснять этойдевочке.

– Вы эксперт по расследованиям преступлений, –вспомнила Тамара, – я про вас читала. Такой современнй Шерлок Холмс?

– Не уверен, что подхожу под это определение, –пробормотал Дронго.

– Перестань, – строго одернула ее мать, – это мойдруг, которого я попросила помочь Давиду Георгиевичу. Но все получилось слишкомбыстро.