(Не) мой папа - Маргарита Дюжева
Шрифт:
Интервал:
— Что за бред? Вам не с кем совокупляться?
Он смеется.
— Есть. Только успевай паленую резину менять на остановках.
— Ну так меняйте! Развлекайтесь! Я-то вам для чего? Чтобы было кому присунуть на постоянной основе?
— Бедная Женечка, неужели все так плохо? — глумится он, делая щедрый глоток янтарного напитка. Виски, коньяк? Я в этом не разбираюсь, но очень надеюсь, что жижа попадет не в то горло, и он задохнётся к чертям собачьим. Но, увы. Седов отпивает еще пару глотков и одобрительно кивает, довольный вкусом. — Неужели так хочется, чтобы хоть кто-то имел тебя на постоянной основе?
Я краснею. Даже не так. Багровею. От смеси стыда, смущения и злости. Этот урод опускает меня каждой фразой, каждым своим взглядом, каждым жестом. Я просто кожей чувствую его отношение. Свысока. Будто он хозяин мира, а я просто кусок навоза, который прилип к его начищенным дорогим ботинкам.
Ему плевать и на мою задницу, и на прекрасные глаза и вообще на всю меня полностью. Упырь кайфует от самого процесса. От того, как загоняет меня в угол и прогибает под свои условия.
— Откройте дверь, — грозно требую и для верности еще указываю на замочную скважину.
— Сама откроешь, — бросает ключи на стол и снова пьет, глядя на меня поверх бокала. Наблюдает, испытывая терпение и выдержку, — ну что же ты стоишь. Вот дверь, вот ключ, бери да отпирай…
Чтобы его взять, мне придётся подойти ближе, а интуиция настойчиво подсказывает, что делать этого нельзя.
— Похоже, ты не торопишься уходить. Передумала?
— Еще чего, — фыркаю и, стиснув в руках сумочку, решительно шагаю вперед.
Седов только усмехается. Ему мои потуги кажутся смешными и никчемными.
Не глядя проскакиваю мимо него, хватаю ключи, сметая со стола портмоне из коричневой кожи. Оно не застегнуто и падает, раскрывая свои внутренности. Вижу там права, пластиковые карты, несколько пятитысячный купюр, выглядывающий из отсека для наличности.
Надо бы его пнуть, чтобы отлетел в сторону, но я на автомате поднимаю и швыряю обратно на стол. Чертова аккуратность.
— Счастливо оставаться.
— Угу, — хмыкает он.
Я подлетаю к двери, вставляю ключ и пытаюсь его повернуть, но не выходит. Дергаю один раз, второй, третий. Результата нет, зато за спиной раздается участливое:
— Что, никак?
Этот ублюдок прекрасно знал, что у меня не получится самостоятельно открыть и попросту издевался, наблюдая за моими мучениями.
— Там надо дверь сначала придавить, потом на себя потянуть, тогда замок откроется, — глумливо подсказывает он.
Я замираю у двери, как прибитый воробей и, стараясь не сильно двигать локтями, ныряю рукой в сумочку. Кое-как нащупываю телефон и, разблокировав его пальцем, пытаюсь включить если не на камеру, то хотя бы на диктофон.
И Седов это замечает. Моментально меняется в лице, подскакивает, перехватывая мою руку, и сжимает так, что из глаз невольно брызгают слезы.
— Сучка! Опять записывать собралась, — выкручивает запястье.
— Отпусти, — вырываюсь, но силы не равны. Мне с таким здоровым упертым мужиком точно не справиться, — я буду кричать!
— Кричи, — выдергивает телефон из моих рук и швыряет его в сторону. Раздается печальный треск, и несчастный мобильник разлетается на несколько частей. — Хоть оборись. Здесь никого, кроме нас, нет.
Я все-таки выворачиваюсь и отскакиваю от него: сначала в одну сторону, а когда он пытается поймать — в другую, пролетаю под рукой и в два прыжка оказываюсь за столом, пытаясь сделать так, чтобы между нами было хоть что-то, хоть какая-то преграда. Взгляд мимолетно падает на окно, и я вижу, как та женщина, которая сидела на вахте, неторопливо идет к воротам.
Она уходит! Здесь вообще кто-нибудь остался? Или только я и этот озабоченный маньяк?
— Я же не обижу, дурочка. И с работой помогу, и деньги будешь получать. Много денег. Тебе ведь они нужны? А на подарки я щедрый. Все мои любовницы всегда в шубах и золоте….
— Вот и вали к ним!
Он снова пытается меня поймать, но я начеку. Проворно отскакиваю, а потом хватаю со стола подставку для канцелярских принадлежностей и швыряю в него. Подставка дорогая, деревянная, тяжелая. Наверное, поэтому Седов так громко матерится, когда она прилетает ему в грудь. Я метилась в морду… жаль, что не попала!
— Если ты сейчас же меня не отпустишь, я снова пойду в полицию. К прокурору. Куда угодно! — шиплю, как разъяренная змея. — Тебе это так просто с рук не сойдет!
— Не переживай, крошка. Денег мне хватит, чтобы доказать, что все было как минимум по любви, а как максимум ты сама пришла ко мне с непристойными предложениями и намерением очернить мою безупречную репутацию, чтобы потом шантажировать и требовать бабок. И я, святой человек, пал жертвой твоей кованой игры и своих низменных инстинктов, — сделал глубоко несчастное лицо, а потом ухмыльнулся. Зло, жестко. И срывается вперед, как разъяренный носорог, чуть не своротив стул, стол и все, что попадается на пути. Пытаясь от него убежать, я спотыкаюсь о ту самую подставку и едва не растягиваюсь на полу, в тот же миг чувствуя, как на локте сжимаются его пальцы.
— Попалась, дрянь! — встряхивает, словно куклу. Глаза бешеные, уголки губ нервно дергаются, обнажая зубы. Он окончательно растерял весь свой респектабельный вид, превратившись в конченого маньяка. — Еще раз дернешься, и я тебя придушу. Поняла?!
— Пошел ты, — пытаюсь пнуть его в пах, но не дотягиваюсь. Он слишком крепко меня сжимает, лишая возможности двигаться.
— Ответ неправильный, Женечка. Мне уже начинает надоедать твое упрямство. Не хочешь по-хорошему? Значит, будем по-плохому. Как думаешь, оставят с тобой дочь, если вдруг обнаружится, что ты злоупотребляешь не только спиртным?
— Ты в своем уме?!
— Или, может, тебя пощадят, если выяснится, что ты приворовывала из кассы? — Больной идиот.
— Выбирай любой вариант. Я реализую. А хотя чего мелочиться? Давай комбо? Тебе не хватало на опохмел, и ты обчистила мой кошелек в первый же день, — кивает на кошелек, который я с перепугу подняла с пола. — На нем полно твоих отпечатков. Да еще и историю с твоим заявлением поднимем. А что, обиженка решила отомстить. Я уже предвкушаю, как тебя будут драть во все щели. Опеку подключим, органы правопорядка. Везде раструбим. Пусть все знают, что скрывается за обликом «порядочной» мамаши.
— Не выйдет у тебя ничего, — плюю ему в морду.
Это ошибка. Большая. Просто колоссальная. Потому что Седов моментально звереет.
— Сука! — швыряет меня на диван. Я спотыкаюсь и падаю. Не на диван, рядом. Больно ударяясь коленкой. — Думаешь, тыкая особенная? Что я от тебя без ума? Как бы ни так! Меня просто бесит, что ты говняешься. Ничего собой не представляешь, а туда же, королеву строишь.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!