Трудности языка - Ксения Кононова

Заправляет рубашку в джинсы и застегивает молнию, ремень. Обратный процесс мне однозначно нравился больше. Вытягивает кошелек из кармана. Непонимающе наблюдаю за его действиями. Мне что, за ночь платить собрались? Но Вик достает прямоугольную визитку и, присаживаясь на край дивана, протягивает ее мне.

— Здесь мой номер телефона. Может, захочешь как-нибудь сделать массаж или… просто… — на нем нет очков, и я легко могу рассмотреть его светлые глаза. Нет, он совсем не похож на тебя. И его глаза не нефритовые, как твои. В них почти нет зеленого. Только серый перламутр.

Забираю кусочек плотного картона из его рук. Я ведь не собираюсь ему звонить. Или собираюсь? Новохацкий Викентий Леонидович. Глаза пробегают по визитке и вдруг еще раз задерживаются на его имени. Меня пробирает неприятный озноб. Он говорил вчера свое полное имя, но я не обратил внимания. А сейчас, когда вижу его написанным… Да, я хорошо знаю латиницу. И знаю, как его имя будет писаться и звучать на ней. Так же, как твое. Простое совпадение, лишенное мистического смысла? Насмешка над неудачным опытом из прошлого? Ловушка для воспоминаний? Предупреждение? Твоя тень незримо маячит надо мной всякий раз, когда мне ненадолго удается о тебе забыть и двигаться дальше. Казалось, я уже давно смирился и превратил тебя в воспоминание, похороненное под грудой новых впечатлений и событий жизни. Я практически не вспоминал о тебе за последние два года. Но ты на удивление живуч. Потому что первый? Потому что я любил тебя? Потому что принадлежал только тебе за всю свою жизнь? Потому что ты сделал мне больно?

Он замечает мою реакцию и истолковывает ее по-своему.

— Это тебя ни к чему не обязывает…

— Все нормально, — очнувшись от своих мыслей, произношу. — Просто вспомнил кое-что. Спасибо.

— Ну, я пошел тогда.

Какая-то злость поднимается внутри. Да, я изменился за это время. Но почему до сих пор не могу хоть попытаться завести какие-нибудь продолжительные отношения? Арсений прав, прошло столько лет, а я так никого и не подпустил к себе за это время. Из-за тебя? Из-за того, что ты уже забыл меня и мое имя, а я все еще помню о тебе каждую мелочь? Это полный бред. Разве возможно столько времени помнить? И я-то знаю, почему после тебя больше никому не давал себя трахнуть. Совсем не потому, что я такой убежденный актив.

Вик поднимается с дивана, но я ловлю его за руку и тяну на себя. Он теряет равновесие и падает обратно, по инерции упираясь в диван по бокам от меня. Кладу ладонь на его затылок и накрываю губы поцелуем, проникая языком в рот. Целую его. Назло тебе. Пусть. Вик отвечает на поцелуй, будто только ждал, когда я это сделаю. Но вдруг сам отстраняется.

— Я опоздаю, — выдох.

— Я позвоню, — еще один короткий поцелуй. Я действительно это сделаю? Отпускаю его и он, улыбнувшись, поднимается с дивана. Через несколько минут хлопает моя входная дверь, и я вновь откидываюсь на подушку, рассеянно вертя в руках белоснежную визитку.

Может быть, пришло время действительно попробовать встречаться не только для секса? Возможно, я действительно ему перезвоню. И возможно, даже позволю… Мотаю головой, стряхивая с себя пепел прошлых воспоминаний. Сейчас у меня другие планы и копание в собственном мозгу откладывается на неопределенный срок. Выползаю из постели и иду в душ. Налив в чашку еще не успевшего до конца остыть кофе, выхожу на балкон и, опираясь на поручень, наблюдаю за солнечным июньским утром. Одеваюсь и, захватив ключи от машины, выхожу из квартиры. По пути заезжаю в магазин игрушек. Небольшой мохнатый медвежонок Тедди серо-голубого цвета с волшебными кнопками, заставляющими его разговаривать, петь и даже записывать звук голоса. Два килограмма бананов и «Трюфельный» торт. Да. «»Трюфельный.

Поставив машину у подъезда, захожу внутрь и поднимаюсь на лифте на пятый этаж. Открываю входную дверь и проваливаюсь в галдеж.

— Где мои носки? — мимо пробегает Ванька в трусах и расстегнутой рубашке. — Привет, малой, — быстрое рукопожатие, после того, как я успеваю составить торт на тумбочку.

— Ты до сих пор не выучил, в каком отделении твои носки? — из кухни выходит Катя. Светло-русые волосы в бигуди, но уже накрашена и в зеленом коротком платье без бретелек. Почти не поменялась за это время и на фоне Ваньки смотрится в три раза меньше. Но другая, наверное, не смогла бы выдержать его так, как она. — Привет, Саш, — привстает, и обмениваемся поцелуем в щеку.

— А вы еще не собрались? — хмыкаю. У какого-то Ванькиного воспитанника сегодня свадьба и их с Катей пригласили на торжество.

— Как раз в процессе, — закатывает глаза она.

— Тятя!

Перевожу взгляд вниз и опускаюсь на корточки. Диана в коротеньком красном сарафанчике уже успела незаметно подкрасться и дергает меня за кулек. Маленький кулачок засунут в рот и с упоением обсасывается со всех сторон. Чего уже только не делали, а отучить от этой привычки невозможно. Беру ее на руки.

— Привет, красавица.

— Саша, она без памперса, — Катя по пути из ванной в комнату, на ходу снимая бигуди.

— Переживем, — улыбаюсь.

— Саш, привет, милый, — мама. Целует в щеку и забирает у меня кульки.

— Привет, мам. А где отец?

— С рынка еще не вернулся.

— У вас, как всегда весело, — замечаю, проходя на кухню. Усаживаюсь на стул и сажу к себе на колени Диану. Достаю из кулька медвежонка и, коснувшись мохнатым ухом ее носа, отдаю ей: — Это тебе, — вцепляется в игрушку и внимательно исследует маленькими пальчиками глаза и нос нового друга, пока по квартире раздается топот ее родителей. — А вот здесь есть кнопочка, — Нажимаю, и он начинает напевать какую-то детскую песенку. Диана сначала испуганно переводит на меня свои карие, как у Ваньки, глаза, но потом улыбается.

— Тебе бы свое уже нужно, — садится рядом за стол мама. Поднимаю на нее взгляд. — Из тебя получится хороший отец.

Это вряд ли. Вернее, этого мы уже никогда не узнаем.

«Ты погладила мои брюки?»

«Еще вчера»

— Мне и Дианы пока хватает, — улыбаюсь.

«Обязательно надевать этот чертов галстук? Блядь!»

«Ваня! Стой спокойно.