На языке животных. Как они общаются друг с другом и как нам научиться понимать их - Карстен Бренсинг

Бохуме, всемирно известную своими экспериментами по исследованию когнитивных способностей голубей, а также в рабочую группу по нейросенсорике в Ольденбургском университете поначалу остались без ответа.

Наконец, мне все же позвонил руководитель рабочей группы из Ольденбургского университета, профессор Моуритцен. Я повторил свой вопрос, и он ответил довольно лаконично: «Они возвращаются к гарантированному источнику пищи». Я возразил, что человек стал давать пищу птицам только в ходе одомашнивания, однако способность всегда возвращаться обратно развилась в процессе эволюции, и потому мотивация не может быть связана кормлением. «Может, и так, однако родной дом означает также известный источник корма, – ответил профессор Моуритцен. – А еще голубей можно продавать. И после сравнительно небольшого периода привыкания покупатель может использовать голубей». Если бы я был прав, и партнерство или социальная сеть играли бы ключевую роль, то голуби сразу бы улетали обратно в родной дом, продавец получал бы своих голубей обратно. Не самая рациональная бизнес-модель. Таким образом он меня убедил. Даже без сложных исследований ответ на мой вопрос был дан исключительно на основании простой логики и здравого смысла.

Несколько смущенный, я попытался обосновать свою точку зрения собственным опытом и рассказал о разных видах животных, как с помощью подробного анализа социальной сети можно увидеть, что у них есть предпочтения в отношениях с определенными социальными партнерами и они мотивированы быть с ними. На это он ответил: «Но вы должны быть осторожны, не очеловечивая их, большинство животных проще, чем вы думаете, в первую очередь корм и жажда определяют поведение животных». Хотя я признаю, что при определенных обстоятельствах очеловечивать животных правильно, но прав профессор Моурицен – сравнивать можно только то, что действительно сопоставимо.

Эта тема не давала мне покоя, и я продолжил свои изыскания. В одной публикации, посвященной исследованиям успешного ориентирования различных групп и эффективности отдельных животных, я обнаружил интересный факт: «Полеты в паре с партнером показывают худшие результаты»[346].

То есть пара голубей, живущих в моногамных отношениях и возвращающихся на родину вместе, менее эффективна, чем любые другие стаи и отдельные птицы. У них мотивация вернуться обратно очевидно ниже – возможно я был в чем-то прав, и эта парочка самодостаточна. Но что случится, если пару разделить? Будут ли «замужние» самки возвращаться быстрее, чем одиночки? По крайней мере, это стало бы отличным доказательством моей теории. Однако исследование показало, что самки-одиночки даже чуть быстрее, поэтому приходится мириться с тем, что мы не можем знать все, а разные выводы могут противоречить друг другу.

Охота

Сейчас 21:30 4 мая 2018 года. Я нахожусь в небольшой гостинице в тихой деревушке под названием Мальниц посреди Австрийских Альп. Национальный парк Высокий Тауэрн пригласил меня на однодневный семинар под названием «Умный интеллект диких животных». Этот национальный парк практически полностью является частной собственностью, а охотники, которые охотятся на собственной или на арендованной земле, имеют право принятия решений, поэтому это мероприятие проводилось при поддержке образовательной платформы охотничьего сообщества Каринтии. Итак, я выступал в зале, полном охотников, что для меня было совершенно новым опытом.

Конечно, несомненно, понятно, почему охотников так интересует эта тема. Они постоянно сталкиваются с интеллектом животных, одна из лекций даже называлась «Почему дикие животные узнают от охотников так много, а охотники от диких животных узнают так мало». На этой лекции два охотника, которые пользуются луком и стрелами, говорили о том, что благодаря новейшей технике охотникам-любителем все удобнее охотиться, и они все меньше и меньше стараются узнать о природе, но, с другой стороны, животные быстро распознают особенности новых технологий и соответственно адаптируются к ним.

Но я узнал и очень забавные вещи. Так, хитрый охотник, переходя от одного охотничьего убежища к другому, маскируется под туриста, громко разговаривая сам с собой. Это показывает, что животные могут хорошо различать нас, двуногих, между собой – поведение, которое можно легко объяснить обусловливанием. Однако тот день оказался еще интереснее.

Вы уже знаете мою позицию в отношении животных и догадываетесь, что радость от охоты и от убийства мне и представить невозможно. Наверное, вы задаетесь вопросом, почему же я участвовал в мероприятии для охотников, да еще и в качестве лектора? На это было две причины. Во-первых, у меня не было никакого понятия об охоте и охотниках, поэтому такое мероприятие для меня очень ценно, так как я за сравнительно короткое время получил непосредственное представление. Во-вторых, в своей лекции в каждом отдельном примере я подчеркивал близость животных к нам, людям. Полагаю, что эта современная и научно обоснованная позиция посеет моральные сомнения у слушателей, что со временем приведет к изменению образа мышления.

Однако во время лекции у меня возникло ощущение, что среди охотников распространяется некое неудовольствие. Когда я говорил про сопоставимость чувства любви у горных полевок и людей и объяснял, что привязанность матери к ребенку сопоставима с чувствами коровы к теленку, то заметил, как многие лишь скептически закатывали глаза. Очевидно, охотникам сложно представить, что мы, люди, подчиняемся тем же древним природным механизмам управления поведением, как и мышь или корова. Но мне удалось слегка пошатнуть фундамент, на котором базируется человеческое высокомерие, которое позволяет нам законно считать себя выше всех остальных животных. Охотники стали слушать внимательнее, когда я рассказывал, что окситоцин, способствующий укреплению связей и доверию, делает банкиров более расположенными к кредитованию. Забавно, что в этом случае эффект древнего механизма управления выглядел для них правдоподобно и, несомненно, был интересным.

Сразу после моей лекции слово получили два вышеупомянутых охотника с луками. Из их выступления я узнал, что только в США насчитывается 3,5 миллиона охотников с луками, а в Австрии охота из лука запрещена и что оба стрелка любят охотиться в Венгрии и других странах. Интересно, что стрельбу из лука часто используют в городах. Небольшая дистанция – стрельба примерно с 20 метров – почти гарантирует точность попадания, а умело замаскированный охотник благодаря тишине своего оружия может убить нескольких зверей сразу. Лучники обычно охотятся в чаще леса, и для них крайне важно, чтобы будущая жертва не могла их обнаружить. Следовательно, способность прочувствовать природу и животных это необходимое условие, но вместе с тем и проблема. Вот так оба охотника обозначили основную идею своего выступления – природа остается природой, но охотник теряет с ней связь. Само собой, эта критика была нацелена не на них самих и прочих охотников с луками, а на тех многочисленных охотников с ружьями, которые производят выстрелы с большого расстояния, с применением новейших