Призрак Перл-Харбора. Тайная война - Николай Лузан

— В этом вы можете быть абсолютно уверены. Его безупречная репутация — залог успешного выполнения задания.

— Хорошо. Что от меня требуется?

— Ничего сверхъестественного. Восстановить с ним связь и продолжить работу.

Рука Плакидина с папиросой повисла в воздухе. Он не мог поверить в то, что услышал, и, с трудом находя слова, переспросил:

— Я… я… не ослышался?

— Нет.

— К-а-а-к! Вы доверяете врагу народа?

На лице Фитина появилась болезненная гримаса, он нажал на кнопку звонка — в дверях появился помощник — и распорядился:

— Принесите чай и что-нибудь к нему.

— Есть! — ответил тот и вышел.

В беседе возникла пауза. Фитин не спешил форсировать события и решил дать время Плакидину прийти в себя. Иван вытащил из пачки новую папиросу, но так и не закурил. Боясь услышать самое страшное, он, не поднимая глаз, спросил:

— Что с моим сыном и женой?

— Они живы, — ответил Фитин.

— Живы?! — воскликнул Плакидин и приподнялся со стула.

— Видите ли, Иван Леонидович, — Фитин старательно подыскивал слова, — по закону близкие родственники врага народа, извините, репрессированного, подлежат…

— Я знаю. Что с ними?

— Они находятся под Нижним Тагилом, но в ближайшее время в их судьбе произойдут существенные изменения. Мы переведем их сюда в нормальные условия.

— Что значит — существенные изменения?

Фитин не стал кривить душой и честно ответил:

— В нынешнем положении больше того, что я сказал, сделать не могу. Здесь они будут обеспечены всем необходимым, а остальное — их полная свобода — зависит от результатов вашей работы в Штатах.

— Страхуетесь? — на этот раз в голосе Плакидина не было ожесточения. Со всей искренностью он заявил:

— Я вам, Павел Михайлович, очень благодарен. Вы не Господь Бог, но сделали гораздо больше, чем мог начальник разведки. Я не стану говорить высоких слов, профессионалы в них не нуждаются, наш судья — совесть и время.

— Вот и договорились, — оживился Фитин, на его лице появилась открытая улыбка, и предложил: — Пока передохните, а потом побалуемся чайком.

Иван остался один в кабинете. Из приемной доносился голос помощника Фитина, он звонил в столовую. Несмотря на поздний час, на столе перед Плакидиным появился поднос. На нем ароматно дымилась чашка с настоящим чаем, на блюдце золотились аккуратно нарезанные дольки лимона, а в вазе было черничное варенье. Иван ничего этого не видел и все еще не мог прийти в себя. За последние сутки с ним произошло столько невероятных событий, что их вполне хватило бы на целую жизнь. Ему страстно хотелось верить молодому и, похоже, искреннему в своих намерениях руководителю советской разведки.

Шум шагов заставил Плакидина встрепенуться. Из смежной комнаты в кабинет стремительно вошел крепко сбитый, но уже успевший погрузнеть мужчина, за ним показался Фитин. Не здороваясь, он прошел к столу, уверенно занял кресло начальника разведки, а тот так и остался стоять.

— Садись, Павел Михайлович, — властно произнес вошедший и впился глазами в Ивана.

Тот поежился под его тяжелым взглядом, и холодок обдал спину — перед ним сидел Берия. Вблизи нарком сильно отличался от своих парадных портретов, висевших в кабинете начальника лагеря и в клубе. Большие залысины и серый цвет лица старили его.

Разговор начался с неожиданного вопроса Берии:

— Плакидин, на советскую власть обижаетесь?

— Нет, я за нее сражался, — помедлив, ответил Иван.

— Правильно делаете, — категорично отрезал Берия и заговорил чеканными словами:

— Честные коммунисты не имеют ничего общего с наймитами мировой буржуазии, пробравшимися в ряды чекистов и пытавшимися захватить власть в партии и стране! Товарищ Сталин разгадал их коварные планы и, опираясь на здоровые силы, вырвал с корнем ядовитое жало у этой гидры! К сожалению, — здесь тон Берии стал еще жестче, — многих жертв удалось бы избежать, если бы мы, чекисты, проявили политическую бдительность. Из-за нашей близорукости немало врагов народа проникло в органы государственной безопасности. Ловко маскируясь, они вершили черные дела. Тысячи честных коммунистов и беспартийных были ими оклеветаны и брошены в лагеря. Эти оборотни замышляли отравить товарищей Сталина, Молотова, Ворошилова и уже предвкушали близкую победу, но просчитались. Преданные чекисты под мудрым руководством товарища Сталина сорвали с них маски и разоблачили предателей. Ежов, Миронов и их пособники ответили по заслугам за совершенные преступления. Сегодня мы расплачиваемся дорогой ценой за то, что эти мерзавцы натворили, — и кулак Берии обрушился на крышку стола.

Плакидин поежился. Энергия, исходившая от наркома, и непреклонная воля, звучавшая в его словах, подавляли и подчиняли себе. Он противился этому, и в нем нарастал глухой ропот. То, что произошло с ним и теми, кто сейчас томится в тюрьмах и лагерях, трудно было объяснить только одной злой волей врагов, пробравшихся в партию. За всем этим стояло нечто большее, но сейчас не время было разбираться кто прав, а кто виноват. Враг, жестокий и беспощадный, стоял у ворот столицы, и речь шла о существовании самого государства и народа.

Иван выдержал пронизывающий взгляд Берии — глаз не опустил и коротко сказал:

— Час назад я все увидел.

— Не буду скрывать, — продолжал напористо говорить нарком, — положение тяжелое. Фашисты и японцы наседают с двух сторон. И вы, как профессионал, хорошо понимаете, насколько важно получить точную информацию об их планах. Агент Сан, судя по всему, располагает такими возможностями. Не так ли?

— Располагал, — уточнил Иван и пояснил: — Последний раз мы встречались весной тридцать восьмого, а потом…

— Знаю! — перебил Берия. — Сегодня не время говорить об обидах и ошибках. Беда у нас одна. Где он жил в последнее время?

— В США.

— Установим — не проблема. От вас требуется выйти с ним на контакт и приступить к работе. Время не ждет, оно работает на фашистов и японцев, а это тысячи новых жертв.

— Товарищ нарком, меня не надо убеждать. Я готов работать, если Сана не постигнет моя участь.

Берия нахмурился. Фитин подавал Ивану предостерегающие знаки, но он сделал вид, что их не заметил, и повторил вопрос:

— Я могу надеяться, товарищ нарком?

— Я представляю руководство НКВД, и, полагаю, моего слова достаточно.

— Ежов и Ягода были руководителями комиссариата, но это их не спасло.

Берия зло сверкнул глазами и отрезал:

— Политбюро достаточно?

— Надеюсь, да, — ответил Иван.

Фитин побледнел и боялся поднять глаза на Берию. Тот опалил взглядом зарвавшегося зэка и, подавив вспышку гнева, процедил: