Иномирянка (не) хочет домой - Лариса Петровичева

Максим рассказывал долго. Между нашими мирами существовал целый лабиринт из переходов, он наткнулся на него случайно и понял, что это тот самый счастливый случай, который он не упустит. Максим назвал лабиринт червоточинами – они могли открыться в любое время в любом месте: если ты прошел по ним один раз, то дальше все удивительно просто – переход откроется там, где ты захочешь, если ты просто попросишь открыться.

Он потратил несколько недель, прыгая из одного мира в другой и осваиваясь. Он узнавал об этом мире, о том, как здесь лечат болезни, и в какой-то момент нашел информацию о жив-траве. Это было спасением для Ариши, и Максим был готов на все, чтобы ее раздобыть. Когда он рассказывал о червоточинах, то я спросила:

- А зачем ты тогда заглянул в комнату Киры?

Кира, которая сейчас, всхлипывая, прижималась к моему боку, провела ладошками по щекам и вопросительно посмотрела на Максима.

- Волновался, - объяснил он. – Понял, что вы прошли вместе со мной, и хотел убедиться, что с вами все в порядке.

Джейми усмехнулся. Надо же, мы думали о преступнике, о разработчике оружия, о войне между двумя мирами – а оказалось, что это был отец, который хотел исцелить свое дитя. Мать Ариши умерла при родах, и у него больше никого не было – и он сражался и не собирался сдаваться.

- С вашей дочерью все будет хорошо, - произнес Джейми, когда Максим закончил свой рассказ. Я видела, что он старается держаться спокойно, но при этом с трудом справляется с волнением и горечью. Джейми смотрел на меня так, словно терял – сейчас, в эту минуту, навсегда – терял и не мог удержать.

Он наверняка решил, что мы вернемся в наш мир и останемся там. Хорошо рассказывать о том, что ты не хочешь пройти в крепость, когда в ней нет дверей, просто гладкая стена. А потом эти двери открываются настежь, и что ты станешь говорить тогда?

Я посмотрела на Джейми так, словно хотела, чтобы он заглянул в мои мысли. Чтобы увидел: я вернусь к нему. Мы вылечим Аришу жив-травой, соберем кое-какие вещи, без которых в этом мире не слишком-то уютно, и обязательно вернемся. Потому что Бог есть, и иногда Он дает нам счастье полными пригоршнями – такое, которое нельзя потерять. Потому что Он раскрывает двери в другие миры, чтобы соединить людей и исцелить ребенка.

Потому что Он и есть любовь и весь мир. Все соединения всех возможных миров.

- Да, обязательно, - уверенно произнес Джейми. – Я уверен, что жив-трава, которая обработана септинидом и оказалась в руках ребенка-дракона, способна поднимать мертвых, не то, что исцелять. При перемещении могут, конечно, потеряться некоторые свойства, но тот огонь, который теперь есть в Кире, непременно поможет.

Вернулись Турген и Азаэль, и по лицу мальчика я поняла, что он плакал – даже не просто плакал, а рыдал от горя, забыв все правила поведения орочьих рыцарей, и это горе было неутолимо. Но сейчас он взял себя в руки, шел спокойно, как и полагается степному витязю, и его голос почти не дрожал.

- Мы тут всего купили, - сказал он, и Азаэль осторожно опустил на пол туго набитый рюкзак. – И фрукты, и сладкое, и книжки про драконов. Там еще игрушечный орк, чтобы ваша девочка знала, что есть орки. И кукла еще есть. И жабий принц…

Он подошел к дивану, сел рядом с Кирой и разревелся в голос. Кира обняла его, и я услышала, как Турген проговорил:

- Не хочу, чтобы ты уходила. Я тебе ничего не купил на память. Специально, чтобы ты вернулась…

Я обняла детей и начала говорить что-то негромкое и ободряющее – потом я не могла вспомнить ни слова. Это было что-то доброе и светлое – то, что должно было развеять горе.

Я говорила, что Ариша поправится, и мы вернемся. Наш с Кирой дом теперь здесь.

Я хотела верить, что это те самые, нужные слова.

Джейми

- Если жив-трава пройдет обработку септинидом, то это может в несколько раз увеличить ее полезные свойства, - сказал я. Максим кивнул. Он невольно располагал к себе. Человек, который отправился в другой мир в поисках спасения для дочери, не мог не вызывать уважения и сочувствия. Я поступил бы точно так же на его месте, если бы это могло помочь.

Полина и Кира были готовы к возвращению домой – переоделись в свои варварские тряпки, и я подумал, что им нечего отсюда взять. Я так и не успел подарить Полине обручального кольца, а теперь уже было поздно об этом думать. Она вернется, если захочет. А если нет – что ж, у меня были эти несколько дней живого семейного тепла, заботы и любви. Возможно, для такого, как я, этого слишком много.

- Мы готовы, - сказала Кира. Максим поправил лямки рюкзака, и мы услышали далекие рыдания со второго этажа. Азаэль отвел Тургена в комнату, и мальчик плакал, не веря, что Кира вернется. Девочка нахмурилась, посмотрела в сторону лестницы и проговорила:

- Ну вот чего он так? Мы же завтра вернемся. Вылечим Аришу и вернемся. Правда, мама?

Полина кивнула. Улыбнулась так, что я почти поверил в то, что она не останется дома.

- Мы готовы, Джейми, - повторила она и взяла меня за руку. Я кивнул и бросил нам под ноги заклинание, которое открывало червоточину в пространстве. Делаешь шаг – и оказываешься прямо там, где нужно. Когда-то говорили, что эти заклинания уничтожат транспорт как таковой, но от них начинало тошнить, так что поезда и экипажи никуда не делись.

Мне пришло в голову, что я думаю о всяких пустяках, лишь бы не возвращаться мыслями к тому, что теряю Полину и Киру. Теряю навсегда.

У них была целая жизнь в родном мире и всего несколько дней здесь. А человек всегда выбирает то, к чему привык.

Заклинание выбросило нас в хранилище академии. Пока Максим справлялся с накатывающей тошнотой, а Полина и Кира резко делали вдохи и выдохи, пытаясь опомниться, я проверил магические оттиски. Отлично, на первом этаже охранник, на втором никого, а вот на третьем…

- Краузе здесь, - прошептал я. – Он идет сюда, и с ним еще двое.

- Бегом, - откликнулась Полина таким же шепотом, и мы быстрым бесшумным шагом двинулись в сторону шкафов с растительными препаратами. Мелькнули коробки с рейнвельдской горчицей, лайром и драконьим хвостом, показались аккуратные ящички с брайнским луком, который используют для улучшения памяти, но я не видел ни труп-корня, ни жив-травы.

Кажется, Краузе что-то заподозрил. Возможно, заклинание Азаэля стерло нас не до конца – или же ректор подсчитал дни и цифры в документах и почуял, что дело нечисто, и столичный боевой маг приехал раньше. В конце концов, нарушение закона причинности – а в том заклинании было именно оно – просто так не проходит.

- Где она? – прошептала Полина, и в ее глазах появился неподдельный страх. – Джейми, где жив-трава?

Я не успел ответить. Хлопнула дверь, и мы услышали шаги. Я потянул Полину за рукав, и все мы практически упали за мешки с молотыми зернами агарны, усилителя почти всех заклинаний. Оставалось надеяться, что Краузе ничего не заподозрит.