И снова о любви - Лорейн Заго Розенталь

— Блейк! — позвала я.

Он читал статью в спортивном разделе, «„Янкиз“ сокрушают „Канзас-Сити“».

— Да?

— Сколько у тебя было девушек?

Наконец-то я решилась! После разговора с Эвелин в День памяти этот вопрос не давал мне покоя. Его нужно было непременно прояснить, потому что неприятности имеют свойство появляться в самых неожиданных местах.

Блейк опустил газету.

— Такое не принято рассказывать.

— Никуда не денешься. В наше время людям приходится об этом говорить.

Он кивнул. И поднял два пальца.

— Правда? — спросила я. — Джессика, а еще кто?

Он закатил глаза.

— Она была старше меня. Я почти не знал ее… Мы встретились в баре, куда меня затащил Дэл. И она пошла за мной в туалет… Так секс и происходит, если люди не заботятся друг о друге. В общем, ничего хорошего. — Он выпрямился и свесил ноги с шезлонга. — Послушай, Ари. У меня нет ни СПИДа, ни другой заразы. Хочешь, я сдам анализы, чтобы ты не волновалась?

Мои тревоги отступили, и я покачала головой, но Блейк продолжал настаивать. Затем, взглянув на часы, он сказал, что нам пора возвращаться в город.

Я пошла наверх. Купальник уже высох, и я вновь принялась изучать себя перед зеркалом. Дверь была открыта. Увидев отражение Блейка — он шел по коридору, — я окликнула его. Он стоял рядом со мной на ковре, и я указала на свою грудь.

— Как по-твоему, я… несимметричная?

Он шутливо поднял кулак к моей щеке.

— Прекрати. Если еще хоть раз спросишь об этом, ты у меня пожалеешь.

Я засмеялась. Мы опять стали целоваться, хотя Блейк и предупредил, что уже почти девять и нам предстоит долгий путь.

Ну и что? Мама просила меня возвращаться не слишком поздно, не выходя за пределы разумного, а до «пределов разумного» еще как до луны. Я улеглась на кровать и поманила Блейка пальцем. И как будто вновь наступил полдень среды, в этот раз на белом стеганом одеяле, набитом перьями, мягком, как поле из ватных шариков.

— Ари… — произнес Блейк. Он был сверху, все еще без рубашки. Обнаженная грудь, мускулы на животе, дорожка из волос, которая начиналась от пупка и скрывалась в плавках, — все это вызывало дрожь в моем теле, и я не знала, как долго еще смогу оставаться приличной девочкой. — Я тебя люблю.

Я ахнула. Мне хотелось ответить ему тем же, но он не позволил. Он просил меня не произносить эти слова, пока я не буду готова и точно уверена, и я собралась было сказать, чтобы он замолчал, потому что я на самом деле готова и уверена. Но у меня не получилось — он вновь поцеловал меня, потянулся рукой к бантику на бедре и развязал его.

Я занервничала. Его ладонь оказалась у меня на талии, скользнула ниже. Вспомнилась плавающая в бассейне Идалис и брошенные Дэлом слова: «Уверен, тебе этого хочется».

Блейк отодвинулся в изножье кровати. Я знала, что он собирается сделать. То, о чем многие умалчивали или о чем глупо хихикали. То, что считалось безопасным, ведь от этого не забеременеешь. И что якобы позволяло обойти все католические обычаи.

— Не бойся, Ари. Больно не будет, я обещаю, — заверил он.

Нижняя часть купальника уже лежала на ковре. Мне действительно было не больно. Я чувствовала его губы и язык, его густые волосы, касающиеся внутренней стороны моих бедер, немного спустя страстный толчок сотряс мое тело и исторг из меня звуки, похожие на те, что я слышала из-за стены спальни Эвелин и Патрика, но я закрыла лицо рукой, чтобы кричать не так громко.

Это было сладко, удивительно, невероятно — все равно что в одиночку слопать целую коробку шоколадных конфет. Впрочем, я бы никому на свете не рассказала, что занималась этим.

Лейка душа в одной из четырех ванных комнат напоминала прорезь для почты во входной двери какого-нибудь дома — металлический квадрат с прямоугольным отверстием. Того и гляди, счет от «Кон Эдисон»[11]выпадет.

Вода текла по мне ровным потоком, а я прислушивалась к звукам за стеной — там принимал душ Блейк. В ванную я бросилась из спальни, сказав, что насквозь пропиталась хлоркой и мне просто необходим шампунь, но это было лишь отговоркой.

Я не могла смотреть на него. Не могла выдавить ни слова. Была возбуждена, и счастлива, и смущена одновременно.

Но прятаться вечно невозможно. Проторчав под душем, пока на ладонях не сморщилась кожа, я завернулась в полотенце и на цыпочках вышла в холл. И тотчас налетела на Блейка, тоже мокрого, с повязанным на талии полотенцем и цепочкой на обнаженной груди. Он был невозможно красив, но я все еще не смела взглянуть ему в глаза, даже когда он прижался лбом к моему лбу.

— Ты так стонала… — сказал он.

У меня вспыхнули щеки. Я была готова умереть на месте.

— Мне нужно одеться, — прошептала я и попыталась уйти, но он удержал меня за локоть.

— Эй, — мягко сказал он, — что случилось?

От него пахло мылом «Айриш спринг».

— Ничего, — пролепетала я.

Он приподнял мой подбородок.

— Тебе кажется, мы сделали что-то плохое?

«Да. Нет. Возможно».

— Я не знаю.

— Ари, — усмехнулся он, — нет. Я бы не стал делать такого с первой встречной. Я ни с кем не вступаю в отношения, пока не увижу, что у них есть будущее.

«Будущее». Мысль о том, что случившееся сегодня в конечном счете приведет к дому в Парк-Слоуп, и садику с гамаком, и детям с самыми синими на свете глазами — успокоила.

Я с облегчением вздохнула. Улыбнулась. И танцевала по спальне, натягивая одежду. Потом мы сели в машину, откинули верх, мои волосы развевались по ветру, и все вокруг казалось прекрасным.

Я думала, что не вышла за пределы разумного. Конечно, обычно я возвращалась домой раньше, но и сейчас время было вовсе не такое уж позднее. Не ожидала, что мама устроит мне засаду.

— Ты где была? — спросила она.

Я только что вошла в гостиную и вздрогнула от прозвучавшего в кромешной тьме низкого голоса. Раздался щелчок выключателя. Она сидела, скрестив на груди руки и закинув ногу на ногу.

В растерянности я окинула взглядом комнату. Заметила дырку в обшивке дивана, непочатую пачку «Пэлл-Мэлл» на журнальном столике.

— Где папа? — проронила я.

— А ты как думаешь? В Ист-Ривер выловили труп, ему пришлось уехать на Манхэттен. — Она потянулась за сигаретами. — Итак, где ты была?

Я пожала плечами. А вдруг я опять свечусь и она все поймет?

— С Блейком, — ответила я.

Она сняла целлофан, достала сигарету и швырнула пачку на стол.