И снова о любви - Лорейн Заго Розенталь

— Это и так понятно. Где именно вы были с Блейком?

— В Хэмптонс, — чуть слышно промямлила я.

Мама щелкнула зажигалкой.

— И чем вы там занимались в такое время?

— Ничем.

Она затянулась и похлопала рукой по дивану. Я села рядом, хотя мне не терпелось подняться в свою комнату и подумать о Блейке.

— Ты заходишь слишком далеко, — строго сказала она.

Ну вот, приехали, подумала я. И ушла в оборону:

— Почему ты его не любишь?

— Когда я такое говорила? — спокойно ответила мама. — Он очень славный. Вежливый. Видно, что у него прекрасное воспитание. Но ты моя дочь, и я забочусь о тебе. Ты слишком молода, чтобы серьезно относиться к кому бы то ни было.

Слишком молода. Слишком далеко захожу. Еще много чего слишком.

— Он считает, что у нас может быть общее будущее, — произнесла я. Мне показалось, что прозвучало это по-взрослому, рассудительно, но мама рассмеялась, будто я — идиотка.

— Ариадна, он понятия не имеет, чего хочет. Он — мальчишка.

— Вовсе нет. В ноябре ему будет двадцать один год. А ты в двадцать три уже вышла за папу.

— Это было в пятьдесят седьмом году. Сейчас все по-другому… У женщин сегодня полно возможностей. У тебя, — ткнула в меня пальцем она, — их гораздо больше, чем было у меня. Ты не представляешь, как тебе повезло. И пусть Блейк не пудрит тебе мозги россказнями о «будущем». Это всего лишь уловка.

Она подалась вперед и пристально посмотрела мне в глаза, будто у меня вместо них два магических шара.

— Он ведь еще не затащил тебя, в постель?

Интересно, что она увидела? Розы на покрывале? Белое одеяло? Бассейн с притаившимся на дне скорпионом?

— Нет, — ответила я.

Я не считала эти слова ложью, потому что «в постель» означало пройти весь путь до конца, а мы с Блейком пока добрались лишь до середины.

Она вновь откинулась на спинку дивана и затянулась сигаретой.

— Хорошо. Рада это слышать. Потому что парни в таком возрасте очень шустрые. Наврут что угодно, лишь бы уложить в постель, и тут же ищут себе другую жертву. Есть девушки, которые легко с ними управляются. Эвелин, например. Ей ничего не стоило порвать с одним и найти другого. Но ты не Эвелин, и если этот юноша посмеет тебя обидеть, я оторву ему яйца и засуну в глотку. — Она потушила сигарету в пепельнице. — И передай ему, чтобы привозил тебя домой пораньше. Поняла?

Я поняла. Поняла, что больше ничего не расскажу ей о Блейке и что у меня впервые за многие месяцы разболелась голова.

— Пойду спать, мама. По-моему, у меня начинается мигрень.

Она меня не отпустила. Мы пошли в кухню, где она проследила, чтобы я выпила таблетку. Потом налила мне теплого молока и поцеловала в щеку.

— Спокойной ночи, — сказала я.

А когда она ушла, вытерла щеку салфеткой и вылила в раковину молоко.

На следующий день, к моему удивлению, меня пригласила Саммер. После окончания занятий в школе мы с ней еще ни разу не виделись, и на четыре сообщения, которые я передавала для нее с Тиной, она не ответила. Но я так по ней скучала, что была готова все простить и уговорила папу отвезти меня в Парк-Слоуп.

Он высадил меня и отправился на работу, помахав рукой Тине. Та с солнцезащитным козырьком на голове пропалывала клумбу перед домом.

— Здравствуй, Ари, — поприветствовала она меня. — Сто лет не виделись. Проходи в дом, Саммер у себя наверху.

Прошмыгнув в холл, я бросила взгляд на библиотеку Джефа с уставленными книгами полками и светильниками «Тиффани». Сверху из комнаты Саммер доносилась мелодия группы «Флитвуд Мэк». Она сидела, закинув одну ногу на стол, красила ногти и не замечала меня.

Я стояла в дверях и рассматривала ее спальню, полностью преобразившуюся с тех пор, как я последний раз сюда заходила. Комнату отделали с изысканным вкусом и элегантностью. Кровать из выбеленного дерева с филенками расположилась между двумя тумбочками «под старину», рядом платяной шкаф в том же стиле. Темно-серые обои с серебристыми розами сочетались с одеялом на кровати, украшенной множеством круглых и квадратных декоративных подушек. Совершенство, как в сказке. Я тоже хотела спать в сказочной обстановке, а не на доставшейся от Эвелин скрипучей кровати с балдахином, стоявшей в нашем доме со времен президентства Линдона Джонсона.

— Потрясающая комната, — не удержалась я, хотя мне вовсе не хотелось это признавать.

Саммер оторвала взгляд от пальцев ног. В короткой джинсовой юбке и розовом топе с бретелькой через шею, с ярко-синими тенями на веках она была такой же великолепной, как и ее комната. Но тут я вспомнила, что у меня есть Блейк и он считает меня намного красивее, а это куда важнее изысканной комнаты.

— Спасибо, — сказала она. — Прости, что давно не звонила. Времени не было.

Я догадалась, что это из-за Кейси, и приняла извинения. Женская солидарность и тому подобное.

— Нет проблем. Мне тоже было некогда.

Она откинулась на стуле.

— Мы с Кейси на прошлой неделе расстались.

Пораженная, я присела на подоконник. Она указала на татуировку на щиколотке. Буква «К» превратилась в «С», так что теперь на ноге Саммер красовались ее собственные инициалы.

— Хорошая работа, — похвалила я. — Надеюсь только, использовали чистую иглу.

— Разумеется, Ари. Я перебила ее в очень солидном месте на Бликер-стрит. Несколько дней назад, после того как мы с мамой обслуживали банкет в «Эллис и Хаммел», — заявила она.

Я изо всех сил пыталась скрыть от нее свои чувства. Просто кивнула и закинула ногу на ногу. Она плюхнулась на кровать и прижала к груди подушку.

— Кстати, я считаю, у твоего парня шикарный отец.

«А отец моего парня считает тебя красавицей», — подумала я. Но, заметив озорной взгляд подруги, я сказала:

— Забудь об этом, Саммер. Он старый.

Она медленно провела ногой по одеялу.

— Не такой уж он старый. Ему всего сорок семь.

— А ты откуда знаешь? — удивилась я.

— От него. Мы с ним постоянно разговариваем… Стэн очень общительный человек.

Стэн! Даже я его так не называла. Судя по всему, он сам попросил ее об этом. Наверное, это позволялось только тем девушкам, которых он считал красивыми.

— Понятно, — сказала я.

Саммер перекатилась на спину и уставилась на потолочный вентилятор.

— Ари, — начала она, — ты уже переспала с Блейком?

Я посмотрела в окно. Тина спускала по лестнице мешок с удобрением.

— Почему ты спрашиваешь?

Она усмехнулась: