Акула в камуфляже - Сергей Зверев

Не беда, дело поправимое. Одно быстрое движение и…

Но не сделал Росомаха этого движения, он на несколько секунд остолбенел от изумления, что еще раз подтверждает: не хватало ему по молодости лет опыта и хладнокровия. Будь на его месте сам Кай Чун Бань, дело могло обернуться совсем по-другому.

Остолбенел? Но почему? Потому что была третья причина!

Перед Росомахой стояла женщина! На него из-под светлой челки в упор смотрели чуть выпуклые глаза темно-карего цвета, и взгляд их был таков, что до Росомахи мигом дошли две вещи.

Первое: лучше бы ему встретить на узкой дорожке тигрицу, защищающую своих тигрят. Второе: сейчас его будут убивать. И очень может быть, что убьют.

Людмила Александровна Белосельцева не потеряла ни секунды, она по полной программе воспользовалась временным замешательством своего противника. Четверть шага вправо и назад, смена опорной ноги, и Белосельцева четко, как на тренировке, ушла в левый пируэт.

Росомаха не успел поставить блок. Берц Белосельцевой с разворота врезался в грудь корейца.

Когда такой удар хорошо поставлен и профессионально выполнен, враг просто улетает – другого слова не подберешь. Вот Росомаха и отлетел метров на пять, где тяжело рухнул на влажную гальку.

А в правой руке у Людмилы вдруг оказался, как по волшебству, браунинг «Икс-Пауэр» МК-3, бельгийского производства, восемьдесят девятого года выпуска. Отличная, редкая и довольно дорогая машинка, способная в умелых руках таких дел натворить! Это вместо утопленного телефона…

Если бы удар из пируэта Росомахе нанес, скажем, Полундра, то тут бы корейцу и конец: не успел бы он среагировать, оглушенный таким подарком, не успел бы сгруппироваться и откатиться с линии огня. Пристрелили бы его, как бешеную собаку…

Но Людмила Александровна была все же в полтора раза легче Сергея Павлова, а корейца отлично учили. К тому же Росомахе повезло. Он опомнился на мгновение раньше, чем Белосельцева потянула спуск своего браунинга. Перекатом через плечо кореец ушел от первой пули, выбившей сноп искр из каменного окатыша в пяти сантиметрах от головы Росомахи.

Флажок указателя режимов стрельбы стоял у «Икс-Пауэр» МК-3 на «L». Одиночными. Стоял бы он на «F» – очередями, – ничто бы Росомаху не спасло. А так у корейца оказалось полсекунды на то, чтобы прямо из положения лежа прыгнуть щучкой за небольшой валун, который, на его счастье, лежал шагах в двух от него.

Когда кореец исполнял свой цирковой прыжок – жить захочешь – не так прыгнешь! – тишину вторично нарушил сухой треск браунинга.

Здесь корейцу вторично повезло, судьба хранила его сегодня. На этот раз пуля, выпущенная Белосельцевой, угодила не в грудь Росомахи, а в ствольную коробку его автомата и рикошетом ушла в небо. По «узи» словно тяжелым железным ломом ударили, автомат вывернуло из руки корейца. Теперь его можно было использовать разве как дубину. Росомаха взвыл от сильной боли: защитная скоба спускового крючка «узи» сломала ему указательный палец.

Людмила не стала пытаться добить врага, ей надо было спешить. Она догадалась, что вертолет с остальными корейцами может с минуты на минуту вернуться, и тогда соотношение сил изменится не в ее пользу. Белосельцева метнулась к своей лодке, прыгнула в нее, оттолкнулась от берега и дернула рычаг стартера. Мотор взревел, завоняло сгоревшим низкооктановым бензином.

Надувная лодочка прыгнула вперед, словно норовистая лошадка, которой дали шпоры. И понеслась вдоль берега, лавируя средь редких льдин.

Положение крохотной группы из трех человек, затерянной среди снежной пустыни, становилось критическим. Правда, через два часа после того, как они отошли от окаянной трещины, ветер постепенно стал падать и вскоре совсем утих. Погода в Антарктиде меняется быстро, особенно полярным летом. Небо немного расчистилось, из разрывов между тучами даже брызнули лучи низко стоящего над горизонтом солнца. Это немного приободрило двух Сергеев; лежащему на тюленьей шкуре и закутанному с головой Муличенко было не до чего.

Но силы были на исходе. Даже такой двужильный человек, как Полундра, чувствовал: еще немного – и он просто будет не в состоянии сделать хотя бы шаг. Теперь он даже не мог меняться с Зарновым, чтобы тропить снежную целину по очереди: приходилось идти рядом, чтобы тащить волокушу из тюленьей шкуры. Меж тем ни о каком привале на этот раз не могло быть и речи: Муличенко того и гляди замерзнет до смерти, североморца с Зарновым тоже согревает лишь движение. Особенно это относится к Полундре – ведь своей штормовкой он укрыл Муличенко.

Словом, или за ближайшие час-полтора они выйдут к законсервированной «Новопетровской», или их поход закончится очень печально.

Беда была в том, что, по расчетам Полундры, до станции им оставалось идти в таком темпе никак не менее четырех часов! Подключить волю, заставить себя через «не могу» увеличить темп? Полундра, пожалуй, попробовал бы, хотя, как пел любимый североморцем Владимир Высоцкий, «воля волей, если сил невпроворот…» А с Зарновым что делать? У него закалки и тренированности спецназовца Павлова все-таки нет, хоть и силен он как лось. Вот только несколько голодных дней на берегу основательно подточили силы шкотового матроса «Кассиопеи».

Да и много ли выгадаешь, даже выворачиваясь наизнанку? В лучшем случае час, а он не спасает…

Одно было хорошо: Полундра не боялся промахнуться, пройти мимо станции. Антарктический полуостров представляет собой сильно вытянутый, очень узкий равнобедренный треугольник. Если встать лицом к Южному полюсу, то правой стороной этого треугольника будет берег Тихого океана, а левой – берег моря Уэдделла. Павлов хорошо запомнил, что «Новопетровская» располагалась в полутора километрах от правого берега. Сейчас, когда ветер со снегом утихли, видимость стала такой, что, если двигаться параллельно тихоокеанскому берегу полуострова на юг, мимо станции не пройдешь.

Поэтому Полундра упорно забирал вправо, пока не увидел вдали прибрежные скалы и блестящую поверхность воды.

Здесь характер местности несколько изменился. Ближе к океанскому берегу вновь стали появляться скальные участки, с которых морскими ветрами сдуло снег. Целые скальные гряды. Полундра обходил их: не было сил карабкаться вверх-вниз, да и волокушу по голым скалам не очень-то потащишь. Такие обходы тоже удлиняли путь, это была еще одна каверза, припасенная Антарктидой.

Да, они не заблудятся. Но вот дойдут ли? Не переоценил ли Сергей Павлов свои возможности, свою силу, выносливость, удачливость, наконец? Конечно, кто бы мог предполагать, что Муличенко ухнет в проклятую трещину, но ведь чего-то подобного следовало опасаться: не на прогулку в ЦПКиО имени Горького они вышли. Полундра не хотел себе в этом признаваться, но у него начали появляться сомнения: правильное ли решение он принял? Может, впрямь стоило оставаться на обжитом месте и ждать у моря погоды?

Откуда Павлову было знать о визите, который нанес в «обжитое место» Кай Чун Бань со своим «зверинцем»…