Тюрьма мертвых - Александр Райн

– Что ж, справедливо.

А затем добавил:

– Он все равно не убил бы меня, за него это сделали таблетки снотворного полгода назад.

Ту-дук-тук-тук, ту-дук-тук-тук.

Звук колес в тоннеле становился все сильней, повествуя о скором прибытии очередного состава.

– Значит, это правда? Это тюрьма для тех, кто умер?

– Ты же сам все видел, зачем спрашиваешь?

– А с этим тогда что? Кажется, он только что отчалил в мир иной. – Я указал рукой в сторону камеры, где валялось еще теплое тело.

– А кто, по-твоему, здесь всем управляет? Как бы они смогли держать нас за решетками, если сами не смогли бы их касаться?

– Господи. Это все какой-то бред. Хочешь сказать – это тюрьма для мертвецов, и ею управляют живые?

– Ты сварщик, ты варишь эти решетки, которые сдерживают заключенных, ответь мне на этот вопрос!

Вся эта информация совместно с тем, что я только что прибил одного из охранников, застряла во мне комом где-то между мозгом и задницей. И лишь благодаря дикому желанию жить я не отключался и не опускал руки. Хотя всем сердцем хотелось сесть на холодный пол, закинуть ногу на ногу и ожидать конца, но я не стал.

«Бежать, бежать куда глаза глядят, бежать из этого дурдома!»

– Идешь? – посмотрел я в сторону Вадика.

– Куда? Зачем? – уныло ответил он, будто его уже приговорили.

– Будем выбираться. Или хотя бы попытаемся…

– Отсюда? Выбираться? Ты, конечно, Олежка, молодец, оптимизм – дело хорошее, но в данном случае это пустые надежды, которые сделают так, что остаток вечности, который ты в любом случае проведешь за решеткой, станет не просто плохим, он станет невыносимым. Им плевать, что ты натворил при жизни и за что тебя запихнули сюда; для них более значимо, как ты ведешь себя внутри этих стен. И неважно, жив ты или уже нет. Неважно, отбываешь ты срок или работаешь на них, не имеет никакого значения, какую роль ты выполняешь, – если оступишься, наказание твое будет ничем не лучше и не хуже, чем для остальных. Так что считай свои косяки и прикидывай, что тебе за это будет. Чем больше накосячишь, тем хуже будут твои дела. Лично мне теперь ничего хорошего не светит.

Он смотрел внутрь камеры, где лежало тело, а я стоял над ним и слушал его унылые разглагольствования.

– То есть ты так уверен, что мы не сможем? Пробовать ты даже не намерен?

Мысль о том, что я буду блуждать по этим тоннелям в одиночку, пугала меня до мурашек, и я смотрел на Вадика умоляюще. Но он лишь медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Да и хрен с тобой! Нужно было не мешать ему дубасить тебя! – кричал я в сердцах, стараясь задеть Вадика как можно сильней, но этого не требовалось, он и так был раздавлен.

Я посмотрел через поручень и, увидев, что весь первый и половина второго этажа заполнены вываливающимся из тоннеля туманом, поспешил в сторону лестницы и, незаметно спустившись вдоль стены, занырнул в это всепоглощающее неосязаемое море, несущее весть о приближении «мертвого» состава.

Колеса стучали, я ждал момента, когда состав появится, и тогда я смогу попытаться проникнуть незаметно в тоннель под покровом тумана. Я и сам не заметил, как принял решение бежать. Мне казалось, что это так очевидно, что я даже не попытался найти иного выхода из этой ситуации, а возможно, я просто давно уже для себя все решил.

Вот он, момент. Сейчас появится состав, и как только он полностью выйдет из тоннеля, я смогу быстро прошмыгнуть внутрь. Я не отходил от стены и продолжал двигаться вдоль нее, чтобы случайно не упасть. Бледно-зеленоватый свет ламп подсвечивал марево, придавая ему зловещий вид и ощущение, что в любой момент нечто схватит тебя и утащит в небытие.

«Итак, поезд!» – скомандовал я сам себе.

Звук выезжающего состава разнесся по всему крылу, разлетелся долгозвучным эхом и своей движущейся массой раскидал туман в стороны.

Но самого состава видно не было. Я смотрел на пустую железную дорогу и не понимал, в чем дело. Звук есть – вагонеток нет.

«Что еще за чертовщина?» Я осторожно заглянул внутрь тоннеля, но там было пусто, лишь туман, расщепляющийся на атомы.

Я повернул голову обратно и чуть не вскрикнул от неожиданности. Состав стоял посередине крыла как ни в чем не бывало. Он возник из ниоткуда, весь в тумане и, мерцая вместе со светом, то появлялся, то исчезал. Я сглотнул от волнения и тупо уставился на призрачный поезд без единой души внутри него.

Вдруг послышались чьи-то шаги, я резко повернул голову в сторону лестницы, откуда недавно спустился, и увидел охранника, который погиб от моих рук.

Меня парализовало от страха и неожиданности, я не верил своим глазам. Охранник, который недавно лежал без движения, с проломленной головой, был цел и невредим. Но и на этом странности не закончились – он то появлялся, то исчезал. Его было видно лишь тогда, когда туман обволакивал его, словно он был его частью. Лицо его было чистым, никакой запекшейся крови и других признаков смерти.

Чем ниже охранник спускался и погружался в туман, тем четче была картинка. Он посмотрел на меня пустыми глазами, но не задержал взгляда и двинулся в сторону состава. Я не видел, но чувствовал, что его кто-то сопровождает. Мне вспомнился молчаливый мальчуган, который появился, когда я сам двинул кони.

Я не сходил с места, зрелище было жутким и завораживающим. Охранник достиг состава и не спеша сел внутрь. Через секунду колеса заскрипели и начали свое движение. Состав медленно ушел внутрь тоннеля, забирая с собой туман, и в крыле снова наступила тишина.

Я осмотрелся по сторонам. Заключенных в камерах было не разглядеть. Должно быть, сидели, забившись по углам.

«Назад пути быть не может».

Я понятия не имел, куда мне идти и сколько времени все это займет, но и оставаться было глупо. Рабочий день скоро должен был подойти к концу, и к тому же я не знаю, как часто охранники выходят на связь. Думаю, что скоро начнут меня искать, значит, есть смысл покинуть крыло раньше.

«Жаль, что Вадик не пошел со мной, вдвоем было бы спокойней; хотя, может, оно и к лучшему, бог знает, что он еще выкинет в дороге».

Сделав глубокий вдох, я пересилил себя и, ступая на техническую тропку, тянущуюся вдоль стены, зашел внутрь тоннеля.

Внутри было темно, даже тени сливались в общую бесформенную массу. Призрачный фосфорный свет еле пробивался сквозь мглу и не особо помогал. Глазам требовалось время, чтобы привыкнуть.

Вдоль стен тянулись толстые жилы проводов. Должно быть, все они брали начало в том помещении, где я недавно побывал, когда приваривал ручку к шкафчику.

Сквозняк внутри тоннеля был достаточно сильным и, обдувая разгоряченное быстрыми шагами тело, заставлял его иногда вздрагивать. Подгоняемый воображаемой погоней, я то и дело переходил на бег, но в итоге мне пришлось замедлить шаг.