Фабий Байл. Прародитель - Джош Рейнольдс

«Сошел с ума-ума-ума. Нет, Олеандр. Ты не сошел с ума. Ты герой, Солнечный Граф, который пытается пробудить Царя Перьев, облаченного в лохмотья и печаль, чтобы вернуть его на войну и на трон. И ты прекрасно играешь свою роль…»

— Как вы вообще пробрались на корабль? — спросил он, пытаясь выманить какую-нибудь информацию.

Тишина. А затем смех. Не вставая, он наклонился вперед и схватился за голову. Безудержный хохот впивался в мозг, как клинок, прогоняя все мысли. Олеандр заскрипел зубами, терпя, смакуя боль.

Смех оборвался внезапно и, увы, очень скоро. Олеандр огляделся. Похоже, никто ничего не заметил.

«Иди, иди, иди — увидишь…»

Олеандр с рыком поднялся.

— Я так и сделаю. Нам многое надо обсудить.

— Я так понимаю, ты принял решение?

Байл проигнорировал демонов, которые извивались и кружились рядом в уродливой пародии на похоть. Они надули губы и, продолжая кружиться, отодвинулись, чтобы их нельзя было достать хирургеону. Они не заслуживали внимания, будучи лишь материализацией чистых эмоций, плодом больной психики Блистательного. Если они и разговаривали, то лишь голосом подсознания. Байл прокашлялся и повторил вопрос.

Блистательный, гладивший одно из своих созданий по горгоньим волосам, обернулся.

— Да. Где Олеандр?

— Возобновляет старые связи, — улыбнулся Байл. Отчасти это было правдой. Олеандр, без сомнения, что-то задумывал, пытался занять выгодное положение перед неизбежным. Байл был не против, пока это не вредило главным целям.

— Ты меня удивил, — сказал Блистательный — Старый Фабий бросил бы предавшего Олеандра умирать заслуженной смертью.

— Это лишь доказывает, что ты никогда меня не знал. Я терпеть не могу, когда что-то теряется напрасно, Касперос. Мне это претит. Даже от самого непримечательного обрывка плоти может быть польза.

— Олеандр говорил то же самое. Как вижу, он хорошо выучил твои уроки. Как ты будешь помогать мне с моей стеной, Фабий? — спросил Блистательный, поднимая гололит, который Байл ему оставил, — Как ты поможешь мне взять Лугганат?

— Эльдары способны учуять твое приближение. Поэтому мы притупим их чувства.

Байл махнул рукой, и кряхтящие пробирочники, которых он с собой привел, осторожно выкатили вперед тяжелый резервуар с питательным раствором. Охровая жидкость тихо побулькивала, а магнофильтры по бокам от стеклянного бака монотонно гудели. В растворе висел плод многочасовых трудов как человеческих рук, так и машины — клубок нейронов, скрещенных из мозгового вещества более сотни псайкеров, которых он извлек из своей коллекции.

— Что это? — спросил Блистательный, протягивая руку к резервуару. Байл железной хваткой взял его за запястье.

— Нечто хрупкое, — ответил он и отпустил Блистательного. Демоны возбужденно зашипели на него. — Осторожно со стеклом. Оно старше твоего корабля, и заменить его непросто.

— Похоже на клубок нервов.

— Ты прав. Отчасти. Это свежевыращенные нейроны, скрещенные с материалом от нескольких людей. На каждом этапе к ним добавлялись образцы, взятые у нашей пленницы, чтобы нивелировать различия между человеческой и ксеносской центральными нервными системами. Они полностью объединены, и угроза отторжения находится на приемлемом уровне. Теперь их можно имплантировать и активировать.

— Все это замечательно, Фабий, но оно не похоже на оружие. — Блистательный вгляделся в моток нервной ткани и провел пальцем по вогнутому стеклу. Байл нахмурился, но промолчал, — Что оно делает?

— Оно будет испускать психические миазмы… Туман для разума, настроенный специально под мозговые импульсы нашей добычи. С ним можно будет подобраться к ним незамеченными, — Байл улыбнулся: — Это очень тонкая работа.

— И как оно действует?

— Через имплантацию, как я уже сказал. Ее надо будет наложить на имеющуюся нервную ткань, а затем напрямую подсоединить к центральному когитатору «Кваржазата». Принцип примерно как у поля Геллера. С ним эльдары смогут нас видеть, но не смогут чувствовать. Пока не будет слишком поздно.

— А, отлично. Отлично, Фабий, — сказал Блистательный. — Что тебе нужно, чтобы закончить этот шедевр?

— Время, — ответил Байл. — И плоть. У тебя здесь есть псайкеры. Ведьмы. Выдели мне пару десятков. Самых сильных из тех, кто не нужен для других задач.

— Зачем?

— Я собираюсь вскрыть им черепа и поместить кое-что внутрь, — ответил Байл, кладя руку на резервуар.

Блистательный моргнул.

— Хорошо, — сказал он, — Как тебе моя коллекция?

Он указал на стену. На ней висели сотни видов оружия, завернутых в шелк и обмотанных золотыми цепями. Байл узнал примитивные клинки орков и изящные стеклянные глефы из Ракатской гегемонии, эльдарские цепные мечи с алмазными зубьями и силовое оружие марсианского производства.

— Я сам ее собрал, по одному врагу за раз.

— Я впечатлен.

— По голосу не похоже. Скажи, Фабий, почему ты улетел с Терры? Исход битвы еще был неясен, но ты поджег свои лаборатории и бежал. При отступлении нам бы пригодились твои способности. Фулгрим был в ярости, — сказал Блистательный, погладив лезвие вибротопора.

— Я прозрел, — ответил Байл. — Я осознал бессмысленность всего, чего мы добивались, и решил, что больше не хочу тратить на это свое время.

— Твоя верность стоила так мало?

— Верность чему? — спросил Байл, — Уже после этого, когда Фулгрим ушел хандрить в одиночестве и я пытался вернуть порядок этому безумию, мне сопротивлялись на каждом шагу. Когда Град Песнопений сгорел, я был почти рад.

— Знаешь, он ведь не исчез. Град Песнопений. Он разрушен, конечно, но все еще стоит в тени Абаддонового копья. Мы встречаемся там, когда позволяют течения эмпиреев, и обсуждаем наше будущее. Он стал для нас местом раздумий.

— И кто эти «мы»? Конклав Феникса, о котором ты недавно упоминал? — спросил Байл, невольно заинтересовавшись. Гвардия Феникса была элитным отрядом, личной свитой Фулгрима, но Касперос, насколько Байлу было известно, никогда в нее не входил. Конклав, похоже, был чем-то иным. Чем-то вроде тех проклятых воинских лож.

— Мы элита, — ответил Блистательный, разглядывая свои трофеи. — И наши ряды понемногу растут. Эйдолон, Люций, дорогой Юлий… капитаны и командующие легиона, которые еще помнят, что значит подчиняться чему-то большему. Фулгрим, наш Светоч, спит, как феникс из легенд. Но когда он проснется, Третий будет готов служить ему.

Байл фыркнул:

— То есть вы команда идиотов с идиотскими планами.

Из-за зашторенного алькова позади трона раздался всхлип, заставив Байла повернуться. Блистательный улыбнулся.

— А, они проснулись. Они спали во время твоего прошлого визита. Хочешь на них посмотреть? — спросил он, указывая на штору.