Лики ревности - Мари-Бернадетт Дюпюи

– Конечно, с большим удовольствием! Боюсь только, что мой траур к тому времени еще не кончится. Не очень весело – быть в черном в такой день!

– Для меня это неважно, – вмешался в разговор Жером. – Я все равно вас не увижу, только почувствую запах духов, как сейчас.

– Мадам Обиньяк отдает мне флаконы с духами, когда там остается совсем чуть-чуть. Все – от парижских парфюмеров. Ты не представляешь, сколько у нее ароматов и разной косметики!

– И правда, от тебя очень приятно пахнет, – подтвердила Изора.

Пока девушки болтали, зал ресторана потихоньку опустел. Жером слушал их, улавливая малейшие нюансы в голосе, ощущая ритм дыхания. Пальцами он чувствовал тепло, исходящее от тела любимой, которую он по-прежнему обнимал за талию. Он усматривал в этом обещание уступить, признание собственной слабости, залог радостей, предназначенных для него одного. «Когда мы поженимся, я докажу в постели при выключенном свете, что ничем не хуже остальных и могу сделать ее счастливой. Лицо у меня не искалечено, руки-ноги на месте. В конечном итоге она обязательно меня полюбит!»

Онорина оборвала мечтания сына. Она была в пальто и в шляпке из тонкого войлока и смотрела на Изору уже куда мягче:

– Где будешь ночевать, девочка?

– Пойду домой.

– В такое время? Уже темно, а путь неблизкий. Скажи, ты предупреждала родителей, что можешь остаться на ночь в поселке?

– Кажется, я говорила маме, чтобы она не волновалась. А отец заявил, что я могу катиться ко всем чертям и там остаться. Сейчас мать, наверное, уже спит. Я не рассказывала вам, мадам Маро, что она переменилась ко мне с тех пор, как я болела?

– Ей давно пора бы относиться к тебе получше, Изора. Сделаем так: комната Тома освободилась, и ты можешь переночевать у нас. А тебя, Жером, предупреждаю: никаких глупостей! Если услышу твои шаги в коридоре, мало не покажется!

– Спасибо, мадам Маро, очень мило с вашей стороны! – растрогалась Изора.

Никогда раньше она не была столь искренна в своей признательности. Спать на кровати Тома и, быть может, даже на постельном белье, которое хранит его запах, – это же просто подарок небес!

– Ты теперь почти член семьи. Кстати, я хотела спросить: хочешь завтра поехать со мной в Сен-Жиль-сюр-Ви? Собираюсь навестить нашу малютку Анну. Билет на поезд я куплю, если для тебя слишком затратно.

– Не беспокойтесь, у меня есть деньги, и я с удовольствием составлю вам компанию! Никогда не видела моря!

– Я тоже поеду! – заявил Жером. – Как бы мне хотелось любоваться твоим лицом, пока ты будешь смотреть на океан, Изора! Но я почувствую твое волнение, я уверен. Океан – он такой красивый! Волны, бескрайние пляжи…

– Не терпится увидеть своими глазами! – обрадовалась девушка.

Женевьева попрощалась. Смех, разговоры и музыка смолкли. Официантки подметали пол, расставляя по местам стулья и скамьи.

– Праздник кончился, – вздохнул Гюстав, подойдя к сыну и жене.

В гостинице «Оберж-де-Вуван», в тот же вечер, два часа спустя

Войдя в гостиничный номер, Йоланта принялась с восторгом рассматривать обстановку – шторы из туаля[38], красное атласное покрывало на кровати, пушистый ковер, на прикроватных столиках – лампы под розовыми тканевыми абажурами, украшенными золотой бахромой. От батареи центрального отопления приятно веяло теплом, и – верх комфорта! – в номере, в отдельной комнатке, была ванна!

– Ну, дорогая, ты довольна? – спросил Тома. – В дороге ты все больше молчала и как будто думала о своем. Я ничем тебя не обидел?

Йоланта погладила пальчиком белую фарфоровую статуэтку на комоде. Ей хотелось прижаться к мужу, насладиться близостью и уединением, однако смутное раздражение мешало ей почувствовать себя счастливой.

– Наша свадьба… Это только наш с тобой праздник, но я видела вас с Изорой! Ты ее обнимал! И у меня стало тяжело на сердце. Тома, поставь себя на мое место! Что бы ты почувствовал, застав меня в объятиях другого парня в вечер свадьбы?

Признание Йоланты, похоже, стало неожиданностью для Тома. Молодая жена, очень красивая в своем платье с кружевами, присела на край кровати. Он подошел и встал перед ней на колени, чтобы видеть глаза.

– Какой же я болван! И все это время ты места себе не находишь? Я знаю, что ты нас видела, но представить не мог, что рассердишься. Йоланта, милая, в который раз повторяю: Изора мне как младшая сестра. Стала бы ты обижаться, если бы видела, как я обнимаю Анну или Зильду?

– Они тебе родные сестры, а Изора – нет!

– Твоя правда, это разные вещи. Скажу по-другому: она моя протеже[39]. Ну не собираешься же ты дуться на меня всю ночь? Дорогая, ты такая красавица! Забудем Изору и Феморо. Я мечтал о часах уединения с тобой, желал, чтобы они были волшебными! Йоланта, это же наша первая брачная ночь! Первый раз мы будем вдвоем под одеялом, на большой удобной кровати!

Тома выпрямился и заставил встать Йоланту. Обнял ее, поцеловал сначала в шею, потом в губы.

– Что скажешь насчет теплой ванны?

– Скажу «С удовольствием!». Я всегда моюсь в тазу, и приходится прогонять папу и Пьера из дома, чтобы не испытывать стеснения, или же поднимать несколько ведер горячей воды на второй этаж, в свою комнату.

– У нас я поставлю настоящую сидячую ванну. Я даже знаю, где ее можно раздобыть… «У нас»… Йоланта, как это приятно говорить и слышать! Мы станем жить вместе, никто не будет мешать… Не пора ли мне раздеть новобрачную?

– Погоди, я хотела еще кое о чем тебя спросить, – сказала она, обнимая его за плечи. Лицо у молодой женщины было серьезным. – Скажи, если бы не ребенок, ты бы на мне женился?

– Конечно, глупая! Я влюбился в тебя с первого взгляда! И рассказал об этом семье, и Изоре тоже. И каждый день люблю тебя еще сильнее. Я пообещал, что мы поженимся, еще до того дня, когда совсем потерял голову, и ты стала моей. Я не из тех, кто соблазняет девушку, а потом бросает. И ребенка, которого ты носишь, люблю так же, как тебя. Откуда у тебя такие мысли? Почему ты во мне сомневаешься? Господи всемогущий, да в том штреке, заживо закопанный с твоим братом, я только и молился, чтобы выбраться и быть с тобой рядом! Ты и Пьер – вот о ком были все мои мысли и молитвы, поверь!

Молодая женщина опустила глаза, тихонько вздохнула и прильнула к груди мужа. Оставалось сделать последнее признание.

– Прости меня! Ты часто доказывал, что любишь. И я не сомневаюсь, просто боюсь. Мысли, которые в последнее время лезут в голову из-за инспектора и убийства в шахте, – вот что меня пугает! Я часто думаю: «А что, если это сделал мой отец?».