Духовный мир животных - Петер Вольлебен

Я с удовольствием ищу у животных аналогии с людьми, поскольку не могу себе представить, что они чувствуют совершенно не так, как мы. Вероятность того, что я прав, очень высока. Вряд ли надо доказывать, что невозможен какой-то резкий перелом в ходе эволюции, после которого надо изобретать все заново. Единственное наше явное отличие состоит в умении думать. Здесь мы сильнее всех.

Но эта наша главная черта для животных, возможно, не столь важна. Ведь в противном случае их развитие пошло бы тем же путем, что и наше. Нужно ли им вообще такое интенсивное мышление? Для того чтобы жить полной и спокойной жизнью, оно не представляется мне абсолютно необходимым. Находясь в отпуске, мы часто говорим себе: «Как хорошо, что не надо ни о чем думать!» Счастье и радость не требуют усердных размышлений. Когда говорят эмоции, интеллект излишен. Как уже не раз было сказано, чувства запускают инстинктивные программы. Они жизненно необходимы для всех видов животных, поэтому проявляются весьма интенсивно. И вопрос о том, способен ли тот или иной вид думать об этих чувствах, сохранять их в памяти и впоследствии вызывать оттуда, имеет второстепенное значение. Разумеется, здорово, что мы имеем такую возможность и можем еще интенсивнее переживать прекрасные моменты жизни. Но ведь эта способность распространяется и на горькие моменты. Так что счет между нами и миром животных – 1:1.

Почему некоторые ученые и особенно политики аграрного направления так сопротивляются, когда заходит речь о том, что наши собратья тоже способны радоваться и страдать? Как правило, они отстаивают интересы пищевой индустрии с массовым содержанием скота и птицы, где важно максимально сократить расходы на содержание животных и уход за ними (мы уже упоминали кастрацию поросят без обезболивания). Или взять охоту, в ходе которой ежегодно гибнут сотни тысяч крупных млекопитающих и птиц. В своем нынешнем виде она является пережитком прошлого.

Но когда после предъявления доказательств всем становится ясно, что животные обладают большими способностями, чем принято считать, противники нередко выдвигают свой последний аргумент – недопустимость очеловечивания. Якобы тот, кто сравнивает животных с людьми, мыслит ненаучно и подвержен влиянию всяких эзотерических фантазий. В пылу споров упускается из виду простая истина, которую нам преподавали еще в школе: человек с чисто биологической точки зрения – это тоже животное, занимающее свое место в ряду других видов. Поэтому сравнения здесь не так уж неуместны. Ведь мы вправе рассуждать только о тех вещах, которые можем понять и почувствовать. Поэтому имеет смысл поближе присмотреться к животным, у которых прослеживаются схожие с нашими эмоции и психические процессы. Противники такого подхода еще согласны иметь дело с такими чувствами, как голод или жажда, но от эмоций типа счастья, печали и сочувствия у них волосы встают дыбом. Но мы не собираемся очеловечивать животных, а просто хотим их понять. Подобные сравнения всего лишь помогают осознать, что животные – это не тупые создания, отставшие от нас в процессе эволюции и способные лишь на слабое подобие всего того богатства чувств и эмоций, которое испытываем мы. Поняв, что олени, кабаны и вороны живут своей собственной насыщенной жизнью и радуются ей, мы сможем с уважением относиться и к маленькому долгоносику, который с такой же радостью копошится в опавшей листве старых лесов.

Высказываемые до сих пор сомнения в богатстве мира чувств у животных объясняются, видимо, тем, что многие эмоции и другие психические процессы до сих пор досконально не изучены и у самого человека. В этой связи достаточно упомянуть такие понятия, как счастье, благодарность и мышление, трудности с определением которых мы испытываем вплоть до сегодняшнего дня. Что уж говорить о животных, если мы в себе не можем толком разобраться? Чистая наука, оперирующая только фактами, вряд ли поможет нам в этом, потому что при рассмотрении проблем оставляет эмоции за скобками. Но, поскольку человек действует преимущественно на эмоциях (см. главу «Инстинкты – неполноценные чувства?»), он располагает соответствующими «антеннами», позволяющими уловить такие же проявления у своего визави. Неужели антенны теряют чувствительность, если этот визави – не человек, а животное?

В ходе эволюции мы развивались, живя в мире, густо населенном другими видами животных, поэтому вынуждены были выживать вместе с ними и борясь против них. Нам было так же важно знать повадки волков, медведей и диких лошадей, как и читать по лицам других людей. Конечно, порой чутье способно нас обмануть, и мы можем приписать лишнего собакам или кошкам, анализируя их поведение. Но в большинстве случаев мы инстинктивно приходим к правильным выводам. В этом я абсолютно убежден. Последние открытия науки не стали откровением для настоящих любителей животных, а лишь подкрепили их убежденность в том, что в общении с животными надо больше доверять своим чувствам.

Когда в разговоре со мной кто-то отрицает наличие чувств у животных, мне все время кажется, что это объясняется страхом. Боязнью, что человек может утратить свое особое положение. Более того, признание за животными права на чувства осложнит их эксплуатацию. Каждый раз, садясь за стол или надевая кожаную куртку, мы будем испытывать моральные терзания, омрачающие радость жизни. Размышляя о чувствительных свиньях и обучая их умению откликаться на имена или проходить зеркальный тест, мы будем с содроганием вспоминать о том, что в одном только Евросоюзе каждый год убивают 250 миллионов этих животных.

И дело не ограничивается одними только животными. Науке уже известно (возможно, вы тоже об этом читали), что чувства и даже память имеются у деревьев и других растений. И как же нам тогда питаться, не испытывая угрызений совести, если у нас есть все основания с состраданием относиться даже к траве? Не переживайте, я не призываю вас скорбеть за завтраком или с отвращением поглощать ужин. Наше положение в биологическом мире дает нам право, как и всем остальным животным, использовать других существ с пользой для себя, в том числе и для пропитания, раз уж мы не обладаем способностью к фотосинтезу.

Я всего лишь хочу, чтобы люди с большим уважением относились к тем, кто живет рядом с нами, будь то животные или растения. Это не означает, что мы должны перестать ими пользоваться. Нам надо только немного ограничить свой комфорт и сократить количество биологических благ, которыми мы пользуемся. И если в результате мы увидим радостных лошадей, коз, кур и свиней, сможем наблюдать за довольными оленями, куницами и воронами, услышим, как они окликают друг друга по именам, то тогда в нашей центральной нервной системе произойдет выброс гормонов, которые порождают главную эмоцию, которой вы ничего не сможете противопоставить, – счастье!

Я очень благодарен своей жене Мириам, которая и в этот раз приложила немало сил, чтобы критически оценить мои перенесенные на бумагу мысли. Мои дети Карина и Тобиас не раз помогали мне разбудить в себе воспоминания, когда я в очередной раз застревал над пустой страницей и мне ничего не приходило в голову Спасибо, дорогие мои! Команда издательства Ludwig разработала концепцию книги, подчиненную одной стройной теме (да, у меня в голове бродит столько всяких идей, что из них можно было бы сделать три книги). И за это им большое спасибо! Последний лоск в тексте наводила Ангелика Лике, указывавшая мне на повторения, нелогичные фразы и трудные для понимания места. Нельзя не упомянуть и моего литературного агента Ларса Шулце-Коссака, который поддерживал связь с издательством и постоянно находил подбадривающие слова, когда меня одолевали сомнения (как и при написании книги о тайной жизни деревьев, где мне тоже не хватало уверенности в себе). И не в последнюю очередь хотелось бы выразить признательность Макси, Швенли, Вито, Ципи, Бриджи и всем другим четвероногим и крылатым помощникам, которые любезно впускают меня в свою жизнь и рассказывают мне свои истории, которые я с удовольствием перевожу для вас, дорогие читатели.