История падшего ангела - Мария Жукова-Гладкова

Поскольку генералу одному было с ней справиться не под силу, я приняла деятельное участие в оттаскивании Аньки от его шеи и в ее увещевании, чтобы мы вместе конструктивно обсудили решение проблемы. Ведь мы все заинтересованы в благополучном исходе дела, не так ли?

Я сбегала на кухню, принесла Аньке воды, потом завернула в большую комнату, достала из бара коньяк и вернулась с четырьмя стаканами. Мы все выпили – Леша с моей помощью. Генерал потирал свое горло и косился на тяжело дышащую Аньку. Пожалуй, он все-таки смотрел на ее вздымающуюся грудь, как, впрочем, и Леша. Все вы, мужики, одинаковые, подумала я, с грустью кинув взгляд на свои «прыщики».

– Итак, Анна Станиславовна, когда желаете получить назад свои драгоценности? – вопросил Вездеходов. Глаза его нехорошо прищурились, но, по-моему, он был доволен: нашел, чем давить на Аньку. – Я – человек честный. И не вор, как некоторые.

Подружка на мгновение задумалась, поток слез прекратился (это у Аньки тоже обычно хорошо получалось – могла зареветь и остановиться в любой момент), и она спросила генерала с самым серьезным видом:

– А на другой пистолет поменяешь? Мои драгоценности на другой пистолет?

Леша поперхнулся: наверное, он многое помнил из вчерашних событий, хотя часть времени и пребывал в отключке.

Генерал вякнул что-то неопределенное, потом внимательно посмотрел на нас всех и уточнил, что все-таки Анька сделала с его табельным оружием.

– Не знаю, – заявила она (как можно не знать?!), – но думаю, что его прихватила Агнесса.

Тут уже я издала нечленораздельный звук и выпучила глаза. Генерал посмотрел на меня и попросил объяснений уже у моей скромной персоны. Пожалуй, на меня он рассчитывал больше и считал, что я пока нахожусь в здравом уме – не зря же сегодня приехал ко мне без приглашения? Но я смотрела на Аньку.

– Так Агнесса у тебя…? – спросила я, сама ничего не понимая. Так она бросила или не бросила пистолет рядом с Антоновым? В то, что она его просто потеряла, я еще могла поверить. В то, что выстрелила человеку в голову – нет.

– Видимо. Больше-то некому. Пистолет был в сумке. Сумку я у Агнессы оставила на тумбочке у вешалки. Ну на той, где перчатки лежат, помнишь, Настя?

Я кивнула.

– А потом, когда мы уходили, я в сумку не заглядывала и даже губы не красила. Я только хотела побыстрее смотаться от Агнессы и даже не пописала на дорожку, как обычно делаю. А когда пистолет мне понадобился, его в сумке не оказалось! Я вначале подумала, что не слышала, как он упал. А потом решила, что должна была услышать. Он бы лязгнул, правда? Ну или я не знаю, как этот звук описать. Во дворе же асфальт. А металл об асфальт… Услышала бы. А я не услышала. Но пистолета в сумке не оказалось. Значит, его сперла Агнесса. Больше некому. Эта сука!

– Аня, но он же не пушинка! – рявкнул Вездеходов. – Ты по весу должна была сообразить, что в сумке его нет! Ты же сама мне свой цилиндр в кобуру сунула, чтобы я не сразу обнаружил его отсутствие!

– Ты знаешь, сколько всего у меня в сумке лежит? – зыркнула на генерала Анька, встала, вышла в прихожую и вернулась со своей вместительной сумищей, где постоянно носила используемые в ее работе принадлежности.

Анька высыпала ее содержимое на небольшой столик, стоявший у окна. Глаза у Вездеходова полезли на лоб, как, впрочем, и у Леши, не знавшего рода Анькиных занятий.

– М-да, – только и изрек генерал.

Он постоял в задумчивости, потом уточнил у Аньки, не могла ли она потерять пистолет где-нибудь в другом месте.

– Больше негде. Я сумку нигде не открывала. Если бы выпал – я бы услышала. Агнесса его взяла, я теперь в этом не сомневаюсь.

Я молчала, задумавшись. Я не видела пистолета в Анькиных руках, когда она вылетела из моей машины перед тем злосчастным двором. В сумку ее, конечно, не заглядывала. Возможно, его не было в самом деле.

Но тогда каким образом пуля из генеральского оружия оказалась в голове Антона? Агнесса Геннадьевна, что ли, приехала на то же место и ее выпустила? Ни за что не поверю. Я считаю, что Анька случайно нажала на курок и пуля вошла в голову Антону, а Анька пистолет в ужасе бросила.

Но вслух я ничего не сказала: не закладывать же менту лучшую подругу, пусть и… убийцу. Не могла я это сделать, и все тут. Хотя я уже и так натрепала лишнего… Пусть сами разбираются. Генерал тоже хорош. Да и, насколько я поняла, он пока не собирается на нее наручники надевать. Возможно, он уже придумал какую-то схему, чтобы отвертеться от служебного расследования. Я же не знаю их ментовскую кухню. Правда, я считала, что генералу было выгоднее найти истинного преступника, раскрыть убийство (даже целых четыре), а тогда ему и потеря табельного оружия спишется или ее на преступника повесят, как кражу. По идее генералу нужно свалить на Аньку четыре убийства, но явно не хочется. Вешать не хочется. Он все время косит на пышный Анькин бюст. Да и коллеги его видели (или догадались), как он «проводил работу» со свидетельницей. Теперь он будет говорить, что таким образом раскрывал преступление. И еще благодарность получит? Или поощрение? Вообще-то генерал мне сволочью не казался. Кстати, а как сейчас в ментовке с аморалкой? Или те времена уже прошли?

Анька тем временем препиралась с Вездеходовым, я же снова подумала об убийстве Максимова. Анька или Агнесса Геннадьевна? А если Агнесса в самом деле прихватила пистолет из ее сумки? Да, она выходила в коридор, пока я сидела на кухне. Например, звонить. Да, она первой вышла из Андрюшиной комнаты, в которой мы устроили потасовку. И сколько времени она находилась в своей квартире, пока мы катались по полу? Мы же не слышали, как она пришла. Могла заглянуть к Аньке в сумку. Потом мы с подругой закрывались в ванной. За это время Агнесса Геннадьевна тоже вполне могла наведаться к ее сумке – из разных соображений. Может, надеялась прихватить что-то для изменения внешности. Или… засунуть туда шило?! Чтобы перевести все стрелки на мою подружку.

Но оставался еще и Андрюша…

Вот он-то как раз скорее мог прихватить пистолет в коридоре. Мы втроем сидели на кухне, мать его выставила, квартира у них большая, он там где-то ходил шатаясь. Вполне мог залезть в сумку – хотя бы из тех соображений, чтобы устроить какую-нибудь подлянку. Но опять же, каким образом пуля из табельного оружия Вездеходова оказалась в голове Антона?! Андрюша, что ли, трясущимися руками стрелял? Мне как раз вспомнился рассказ его отчима Владислава Михайловича о том, как четырехлетний пасынок был готов на все, только бы дали подержать в руках пистолет. Вот и подержал…

– Настя! – вернула меня к действительности Анька.

– Пистолет мог взять Андрей, – выдала я вслух.

Подружка открыла рот, закрыла, по ее глазам я видела, что она судорожно соображает, потом кивнула.

Вездеходов попросил ввести его в курс дела относительно Андрюши и его мамы. Мы ввели, поведав про нашу последнюю встречу. По-моему, у Леши, слушавшего нас лежа, снова начала подниматься температура. Не знаю уж, рад он был или не рад, что сдуру сел ко мне в машину. Правда, выбора у него не было. Я одна там стояла.