Сюрприз заказывали? - Ирина Быстрова

— Ваш кофе, — услышала она.

Подняла глаза. Девчушка поставила перед ней чашечку с дымящимся эспрессо и поставила вазочку с мороженым.

— Спасибо, — сказала Яна.

— На здоровье! — Девчушка сверкнула улыбкой и убежала.

Но теперь с этим надо кончать. Жаль. Однако цена вопроса такова, что выбора у нее нет. И с Димкой такая же ерунда. Не собиралась она его искать. Все ее существо сопротивлялось необходимости делать это. А все потому, что Яне страшно не хотелось плясать под Димкину дудку, она никогда этого не делала, а сейчас происходило именно это. Пока он был рядом, у него не получалось играть по своим правилам — правила ему диктовала Яна. Теперь же, исчезнув, он перехватил инициативу и поставил ее в позу принимающего мяч. Если бы не должность и не ультиматум, прозвучавший сегодня утром, Яна палец о палец не ударила бы по поводу Димкиного исчезновения — и тем самым сломала бы ему весь кайф. Но жизнь распорядилась иначе, и пришлось это принять. Ничего, Димка еще заплатит за эту неразбериху.

Артем… Ну что ж, Артема вычеркиваем. Хорошо хоть, что с ним можно говорить обо всем откровенно. Он все поймет. И — Яна очень на это надеялась — не станет изображать оскорбленного самца, а поведет себя по-человечески. Тем более что у него есть эта, в белых брюках. До Яны ли ему теперь? Интересно, давно ли… Давно ли она делит Артема с этой девицей? Делить… Слово неприятно резануло. Никогда, никогда она никого ни с кем не делила.

— Прошу прощения… — услышала вдруг Яна. — Простите, вы, случайно, не Кукушкина?

Не веря своим ушам, она медленно повернулась. Уже сто лет ее никто не называл Кукушкиной. Кукушкина умерла в студенчестве. В тот момент, когда она стала Димкиной женой.

— Это, конечно, умопомрачительное зрелище. Кажется, что ты на вершине мира. Прямо раскинула бы руки и обняла его. Или схватила бы, слепила бы из него шарик, вроде как снежок, и бросила бы вдаль…

— Из кого? — спросил Артем, заводя машину.

— Из мира. — Девушка удивленно смотрела на него, мол, что ж тут непонятного.

— Снежок из мира, — усмехнулся Артем, — оригинально. А куда бы ты его бросила?

Девушка вопросительно подняла брови.

— Ну, я о том, — сказал Артем, трогаясь с места, — что раз ты из всего мира слепила снежок, то ничего не осталось, даже места, куда его можно бросить. Или нет?

— Ха! — воскликнула девушка. — Это в вас закостенелый материалист проснулся.

— Да он никогда и не засыпал, — пробормотал Артем. — А вот «вы» можно смело заменить на «ты». Мы ж договорились.

— Ну-у, — протянула кокетливо девушка, — не зна-аю…

— Не знаешь? — переспросил Артем. — А что смущает-то? Мой преклонный возраст?

— Нет, конечно нет! — замотала головой девушка. — Просто так вот сразу…

«Надо же, — подумал Артем, подъезжая к светофору и притормаживая, — для этой сразу и «ты» много, а некоторые сразу в постель норовят забраться. Сюрприз». Приятный ли? Пока непонятно.

— Так что там видно с вершины мира? — спросил он.

— Там здорово, — вздохнула девушка.

Вершина мира находилась на Тибете, куда девушку занесло прошлой осенью. «В Европе скучно, — безапелляционно заявила она, — то ли дело такие места, как, к примеру, Мексика или Тибет». И надолго застряла на этой теме. Артем не перебивал ее — рассказывала она интересно, эмоционально, размахивая руками и то и дело округляя глаза. Так под тибетские воспоминания они вышли из кафе, сели в автомобиль и теперь катили по направлению к площади Восстания.

— Куда направим свои стопы? — поинтересовался Артем.

— Может, просто покатаемся? — несмело предложила девушка.

— Это как?

— По городу. Я ужасно люблю кататься по городу вечером. Смотреть по сторонам и удивляться…

— Чему?

— Вроде уже знаешь каждый камень здесь, а все равно что-нибудь да новое увидится.

«Мечтательница», — классифицировал Артем. С одной стороны, любопытно, потому что мечтательницы — особы изобретательные, с ними не соскучишься. С другой — иногда бывает напряжно, поскольку, если ты не реагируешь на окружающую действительность с той же степенью восторженности, контакт рано или поздно утрачивается. «А может, не ждать этого «рано или поздно», — внезапно подумал Артем. — Может, завершить все, не успев еще толком начать. На черта мне вообще все это сдалось?»

Они познакомились два часа назад. В кафе. Сидели рядом за стойкой у окна, глазели оба на улицу, на которой малыш рассыпал попкорн и теперь стоял и страдал над утраченным лакомством и выглядел таким несчастным, как будто в этом попкорне заключался смысл всего его существования. Артем не удержался и улыбнулся, девушка как будто в ответ рассмеялась. Они переглянулись, Артем подмигнул, девушка засмущалась. Ему не оставалось ничего другого, как познакомиться с ней.

Девушку звали Лерой, ей было двадцать четыре, она закончила биофак университета и трудилась на каком-то косметическом производстве. «Скучно», — тотчас же пожаловалась она. «Скучно» было у Леры словом явно ругательным. Отсюда и Тибет, и Мексика, и вся остальная Лерина жизнь, которая, как уже успел понять Артем, строилась по принципу: «Каждый новый день должен быть из ряда вон».

«Лет через десять ей и это приестся», — думал Артем, сидя в кафе и слушая ее веселую болтовню. У него было немало знакомых, похожих на Леру, — охотников за впечатлениями и приключениями. Как только им исполнялось тридцать, все в их жизни менялось по той простой причине, что все, что раньше будоражило кровь, теперь начинало утомлять.

Но Лере пока до этого было далеко. Слишком молода девчонка. Господи, зачем ему все это? О чем он думал, когда подмигивал ей? Да ни о чем. Рефлекс, усиленный осознанием того, что теперь он свободен. А свободный мужчина «тридцати с чем-то лет» должен заигрывать с девушками «слегка за двадцать». Таков закон природы. Даже если мужчине это не нужно.

И вот он уже сидит в машине и везет девушку «кататься по городу». Это еще не самое страшное. Куда хуже было бы, если бы поступила заявка забуриться в ночной клуб и танцевать там до утра. Этого бы ему точно не пережить. Не та уже закалка. Да и интереса нет. Лучше уж про Тибет.

— …а еще, — щебетала Лера, — там необыкновенный воздух…

«Разреженный», — подумал Артем и усмехнулся — произнеси он это вслух, опять был бы уличен в неуместном в данный момент материализме, хотя чем тот плох, непонятно.

Интересно, что кроме Тибета крутится в этой коротко стриженной головке? Хватит ей сегодня просто прогулки по Питеру — или непременно подавай продолжение? И в чем это продолжение должно заключаться? И зачем оно? Он ей определенно понравился… (Артем поморщился: словечко из шестого класса.) Или она просто сочла его удачным кандидатом с перспективой серьезных отношений? А то и вовсе на ЗАГС? И почему женщины так зациклены на замужестве? Даже самые независимые и самостоятельные. Хотя, наверное, им виднее. Может, замужество дает возможность делать то, что нельзя делать будучи одинокой? Господи, да что это может быть, в наше-то время? Надо было бы спросить у кого-нибудь. Лучше всего у Яны, потому что очевидно, что она как раз и выходила замуж для чего-то, а не почему-то. Что она делала на Лиговке? Почему оказалась на этом светофоре? Впрочем, у нее своя жизнь, о которой он знает далеко не все. Не надо о том забывать. А он иногда забывает.