Сюрприз заказывали? - Ирина Быстрова

— А вообще, на самом деле есть люди, которым сюрпризы не по душе, — услышал он Лерин голосок, — у меня есть подруга, которая любит, чтобы ее обо всем предупреждали…

«А тут еще эта барышня, — подумал Артем. — И Яна на переходе. Как специально. Кто всем этим распоряжается? Вломить бы ему за это!» И усмехнулся. Дурацкие мысли порой лезут в голову. И девушка совсем тут ни при чем. Сам виноват. А что такого? Подвезти девушку — это ж не в постель ее тащить. Но Яна, видно, рассудила иначе. Вон как рванула с перехода.

Теперь она явится и скажет: «Ладно. Баста». Ну, или что-то в этом духе. И он никогда не узнает, как бы все повернулось, если бы не было сначала Свирского — Рыбкина с их ханжескими разговорчиками, а потом девушки Леры с ее длинными ногами и широко распахнутыми глазами. Бросила бы его Яна, если бы все шло, как прежде? Ну ладно, надо честно себе признаться — он знал, что бросила бы. Вопрос в другом: как скоро? И если уж додумывать до конца: почему, собственно, в последнее время он постоянно возвращается к этой мысли? Почему бы ему не расслабиться, не выкинуть Яну из головы и не послушать, что там щебечет славная девушка Лера? Тем более, что у Яны своя жизнь, в которую она не очень-то его посвящает. Что вот она делала на Лиговке? Куда побежала? И где сейчас?

* * *

Яна медленно повернулась. Молодая дама, стоявшая у ее столика, всплеснула руками:

— Точно! Значит, я не обозналась! Ну, привет, Кукушкина.

— Лена? — пробормотала Яна. — Не верю своим глазам…

— А придется, — улыбнулась дама. — Я, честно сказать, тоже не сразу сообразила, что это ты. Обратила на тебя внимание, как только ты вошла, но… — она сделала паузу, внимательно оглядывая Яну с ног до головы, — ты здорово изменилась.

— Да? — забеспокоилась Яна.

— Прическа… — Дама подняла руку и провела ею по своим волосам.

— А, это, — с облегчением сказала Яна. — Решила немного отрастить. Плохо, да?

— Наоборот, — замотала головой дама. — Отлично!

«А ты вот совсем не изменилась», — хотела сказать Яна, но промолчала. В это было трудно поверить, но Мирошниченко выглядела абсолютно так же, как и пятнадцать лет назад, в тот день, когда они выпускались из универа. Правда, вместо джинсов на ней сегодня был ярко-лимонный костюм с длинной юбкой, но это ничего не меняло: та же узкая фигурка, тот же кудрявый беспорядок на голове, те же пухлые губы. «Эльф», — в шутку называли Ленку Мирошниченко в институте. Она иногда злилась, но чаще просто смеялась. У нее был легкий характер. И очень мелодичный смех. Как будто перебирают струны арфы. Интересно, сейчас она смеется так же?

— Садись, — вырвалось у Яны.

— Что? — спросила Мирошниченко.

— Ты здесь с кем-то? Или одна?

— Одна.

— Тогда, может?.. — И Яна сделала приглашающий жест в сторону диванчика по левую руку от кресла, на котором сидела.

— Да можно, — согласилась Мирошниченко. — Если не помешаю.

— Нет, конечно, — кивнула Яна, — не помешаешь.

— Момент. — Мирошниченко пошла за своими вещами.

Яна откинулась на спинку кресла. Поболтала ложечкой в чашке.

— Работаешь где-то здесь? — поинтересовалась Мирошниченко, усевшись на диванчик и бросив рядом объемистую оранжевую сумку.

— Нет, — качнула головой Яна. — С чего ты взяла?

— Подумала: забежала после работы тяпнуть кофейку, помедитировать, — пожала плечами Мирошниченко.

— Да нет, — ответила Яна. — Ходила тут… по делам.

Мирошниченко вопросительно смотрела на нее, ожидая продолжения, и Яна неожиданно для самой себя сказала:

— Была у частного детектива.

— Что?! — Мирошниченко подалась вперед. — Серьезно? И что ты там делала?

— Да знаешь…

И тут у Яны наконец-то включились тормоза. И не просто включились, а сработали в полную силу, заскрежетали так, что зазвенело в ушах. Перехватило дыхание, шею свело у самого основания. «Это же Мирошниченко!!! — заорал внутренний голос. — Ми-рош-ни-чен-ко!!!»

Лена забрела в это кафе совершенно случайно. Ездила к клиенту, потом вышла и решила пройтись по Лиговскому. Давно не была в этих краях, с зимы, наверное. Точно, с зимы. Изменился Лиговский, изменился. Не то чтобы до неузнаваемости, но тем не менее… Или просто зимой все выглядит иначе, чем летом? А вот запахи те же, запахи остались, и самый сильный из них — выхлопные газы. В горле запершило, захотелось глотнуть чего-нибудь холодненького, и ноги сами принесли ее в эту кафешку.

Кукушкина сидела у окна, спиной к нему, лицо в тени, однако Лена узнала ее сразу же. «Не может быть!» — подумала она, вглядываясь в хмурую брюнетку в голубом костюме. Кукушкина отрастила волосы, чуточку поправилась, постарела… И была не в настроении. Впрочем, для Кукушкиной это обычное состояние. Во всяком случае, для той Кукушкиной, которую знала Лена. Ей всегда казалось, что Яну постоянно что-то мучает. Не одно, так другое. Всегда складочка между бровей, всегда уголки губ опущены. Всегда сосредоточенный взгляд. Кукушкина вечно над чем-то напряженно размышляла. «Э-эй! — хотелось прокричать ей в самое ухо. — Ты где, ау?! Вернись сюда!» В общем, все изменилось за последние пятнадцать лет, но не настолько, чтобы мир стал неузнаваемым.

Лена заказала стакан абрикосового сока и расположилась у стойки, все время посматривая в сторону Кукушкиной. Ждет кого-то? Не похоже. На часы не глядит, по телефону не звонит. Просто сидит, уставившись на свою чашку, и грустит… Почему вдруг такое слово пришло на ум, Лена затруднилась бы сказать, но именно такой, грустящей, Кукушкина показалась ей.

«Подойти или нет?» — думала Лена, медленно потягивая сок. Не впервые она наталкивалась в городе на бывших сокурсников, даром что город большой — а все толклись на одном и том же пятачке. Поначалу сразу же бросалась к знакомым с возгласами восторга, и не важно, что в институте она с ними не общалась: институт — это одно, а встреча по прошествии стольких лет — это совсем другое. Да, сначала бросалась, потом перестала. Почему? А кто его знает? Скорее всего, потому, что однажды обнаружила, что не о чем говорить. Паузы, заминки, растерянность… То еще удовольствие. И она взяла за правило сначала думать, а потом уже бросаться с возгласами.

К Кукушкиной она не бросилась бы ни при каких условиях. Хотя… они одно время даже дружили, а потом… потом Кукушкина отколола номер… Ну ладно, сейчас не об этом, сейчас надо определиться: подходить к Кукушкиной или нет.

«Можно, — после непродолжительных раздумий разрешила себе Лена. — Сегодня я в голосе». Это означало, что она в настроении покуражиться. Если честно, то покуражиться над Кукушкиной хотелось смертельно и уже очень давно, но все не представлялось случая. Нынче он просто плыл ей в руки — грех было не воспользоваться. Лена сползла с высокого стула и направилась к Яне.