Разыскиваются полицией - Ким Уозенкрафт

На вокзале Пен-стейшн пахло, как в шапито. Дайана заметила в коридоре лоток с поп-корном. Июльский зной. Здание, вероятно, охлаждали кондиционеры — при таком количестве народа судить было трудно, — однако Дайана чувствовала, что у нее по шее побежали тоненькие струйки пота. Но не была уверена, что причиной тому жара. Она повернулась к Гейл и едва узнала ее — настолько непривычными были их новые прически и цвет волос, косметика. Словно и не Гейл, но кто-то гораздо лучше. Черные полотняные слаксы и черная удлиненная блузка на бретельках с голубым с золотом африканским рисунком подчеркивали стройную фигуру. Черные кожаные сапоги до икр на молниях скрывали рану на ноге и поддерживали забинтованную лодыжку. Дайана вновь посмотрела на сокамерницу, стараясь убедить себя, что их невозможно узнать. А если бы еще выражение ее лица было таким же, как у Гейл… Ни намека на отчаяние. Лицо как у всех пассажиров, чья единственная забота — сесть вовремя в свой поезд.

По сторонам коридора мелькали магазинчики, на витринах выложено множество всякого товара: миниатюрные зеленые статуи Свободы, накладки на ногти с надписью «Я люблю Нью-Йорк», галстуки, кофейные чашки, маленькие желтые такси, книги, обувь, блестящие черные рубашки с ярким оранжевым изображением пламени на груди и на рукавах, рубашки столичных полицейских, шорты команды «Янки», члены команды «Никерброкеров», куртки команды «Джайантс». В нос Дайане ударили разнообразные запахи — сувлакии,[29]благородный хлебный аромат рогаликов, пряно-чесночный масляно-бурлящий жареной картошки. Она старалась казаться спокойной, собранной, хотя на самом деле очень волновалась, а от исходящих из ресторанов и деликатесных магазинчиков запахов ее рот наполнился слюной. Деликатесный магазин. Ей нравились сами слова — в детстве она не знала таких. А сейчас казалось забавным произносить — пусть думают, что и она понимает толк в жизни. И гораздо больше, чем на самом деле, поскольку ей выпало несчастье родиться в городе, где работало всего одно заведение общепита — «Корнер кофе кап», место сборища всяких чудаков и сплетников, где посетителей обслуживали у стойки, ведь за столик садиться было бесполезно. А тем, кому уж очень захотелось посидеть, приходилось ждать три тысячи лет, пока подходила Донна с гримасой, свидетельствующей о том, каких от нее потребуется усилий принести из кухни пару гамбургеров.

Дайана шла дальше, словно в мире царила гармония, а сама чувствовала, что мысли выходят у нее из-под контроля и она стремительно несется в пространство хаоса, которое ее сильно раздражало, когда она туда попадала, — напрасная трата энергии и эмоций: все грохочет, бьется о стенки черепа, обрывки памяти, обрывки ощущений и чего-то такого, чего раньше ни разу не видела, и все-таки это возникало в образах, клочках фраз, а в итоге ни во что не складывалось и оставалась лишь пустота. Ноль. Дайана пыталась сосредоточиться, но боялась и понимала, что причина всего — страх. Думай о чем-нибудь другом, но не о том, что происходит здесь и сейчас, утихни, забудь, что ты сбежала из тюрьмы, идешь по нью-йоркскому вокзалу и открыта всем взглядам, как может быть открыто обнаженное тело. Беглянка! Нельзя, чтобы у тебя был такой вид и такая энергетика.

Мэл шел очень быстро, как все, и Дайане приходилось прилагать усилия, чтобы не отстать и не потеряться в толпе пассажиров. Она ощущала Гейл у себя за спиной.

Преступники и сбежавшие из тюрьмы излучают некие колебания, и находятся полицейские, которые способны улавливать их, словно приемник, настроенный на волну криминального радио. Им даже не требуется смотреть на внешность. Если преступник попадает в поле зрения обладающего таким даром полицейского, ему конец. Он попался. Коп его вычислит сразу. Поэтому Дайана старалась мыслить, как отправляющаяся в поездку туристка, унять внутреннюю дрожь и беспокойство, не позволить им вылиться наружу и накликать на нее беду. Но напряжение путало ее мысли; это напомнило ей случай, когда брат Кевин попал ракетой в четвертинку арбуза, которую она только-только начала есть. Дайана наблюдала за запуском ракеты, сидя на тротуаре, и откусывала первые восхитительные кусочки, и сок тек по ее подбородку. Вдруг бутылка из-под «Орандж краш», которую он использовал в качестве направляющей для ракеты, опрокинулась, и снаряд зигзагом полетел в ее сторону. Прежде чем Дайана успела пошевелиться, ракета угодила в арбуз и забрызгала красной мякотью и черными косточками ее и все вокруг. Вот что произойдет с ее мозгами, если она не окажется в безопасном месте, и как можно быстрее. Беда в том, что Дайана не представляла, где оно, безопасное место, и как туда добраться.

Кто-то сильно толкнул ее, откинул к стене. Дайана хотела повернуться к наглецу, но Гейл схватила ее за руку:

— Не обращай внимания. Иди за Мэлом.

И она пошла. Спокойно, обуздав свой нрав. Демонстрируя окружающим, будто знает, что делает, и, заставляя себя думать о чем угодно, только не о том, что делала. Сейчас не время.

Они прошли мимо пожилой женщины с тележкой, в которой та везла покупки — дюжину пакетов из продовольственного магазина. Пакеты свешивались по бокам и были привязаны к ручкам. Женщина переваливалась с боку на бок, ее лодыжки были толще колен, на голове бирюзовая лента. Поверх всех своих богатств она положила кипу журналов «Образ жизни Марты Стюарт». Дайана хмыкнула, но мгновенно опустила голову, чтобы кто-нибудь не подумал, что ей смешно. Она одернула себя и подняла взгляд — навстречу шагали два городских патрульных. Прямо на нее. Синие мундиры направлялись к ней, Мэлу и Гейл. Адреналин хлынул ей в кровь, закололо кожу на подушечках пальцев, потребовались невероятные усилия, чтобы просто дышать. Дайана откинула голову назад и снова попыталась усмехнуться, но звук получился такой, будто она подавилась. Она больше не притворялась и сосредоточила все внимание на спине Мэла, который приближался к полицейским. Интересно, сколько раз она сама, когда ходила в форме, производила на людей такое же впечатление? Не на обычных людей — на преступников. Что тогда сказал брат, когда она поймала его на заднем дворе за чтением Эдгара Кейси? «От кармы никуда не денешься». «Может, тебе лучше зваться Эдгаром Наткейсом?»[30]— предложила Дайана. Брат улыбнулся. От кармы никуда не денешься…

Полицейские двигались на нее, в форме, в портупеях. Они беседовали и не смотрели по сторонам. Вдруг тот, что повыше, пристально взглянул на Дайану. И хотя она старалась не встретиться с ним глазами, это все же произошло, и она неотрывно смотрела на него, надеясь лишь, что он решит, будто приглянулся девчонке, вот она и таращится на него. По его лицу трудно было судить — он просто смотрел на Дайану так, как она много раз смотрела на других. Взглядом, предназначенным для штатских, которые ничего не понимают и никогда не поймут, взглядом, возводящим стену между полицейским и любым человеком, кто не служит копом. Дайана смотрела, и он смотрел, и время точно замедлило бег. Она заметила, как стучали его каблуки по грязному полу, как морщились брюки в такт шагу, как он властно размахивал руками, заметила характерный жест, который выдает тайного агента, если только он не приложил все силы, чтобы от него избавиться: правая рука описывала широкие дуги вокруг револьвера сорок пятого калибра в кобуре на бедре. Это входит в привычку — рука действует так, чтобы не задеть оружие. Жест заметен, даже когда человек в штатском, а окружающие считают, что видят проявление чванливой полицейской манеры держаться. Но этот коп был в форме и пристально смотрел на нее, а Дайана не могла отвести глаз, напустить на себя какой угодно вид, только бы он не уловил ее полного, всепоглощающего страха. У нее задрожали колени, она сделала неверный шаг, и в этот момент Мэл обернулся, взял ее под руку, широко улыбнулся и показал куда-то вперед: