С любовью, Лара Джин - Дженни Хан

– Лара Джин, просто скажи, где ты была, – нетерпеливо говорит Китти.

Папа бросает на нее обвинительный взгляд.

– Китти, ты знала, куда она поехала?

– Я поклялась не говорить!

Прежде чем он успевает ответить, я говорю:

– Я была в Северной Каролине.

Папа всплескивает руками.

– В Северной Каролине! Что… зачем? Ты поехала в другой штат и даже мне не сказала? С разряженным телефоном!

Меня тошнит из-за того, что он так за меня волновался. Не знаю, почему я не позвонила. Можно было одолжить телефон. Но меня увлекли этот вечер и это место. Я не хотела думать о доме.

– Прости, – шепчу я. – Пожалуйста, пожалуйста. Мне следовало позвонить.

Он качает головой.

– Что ты делала в Северной Каролине?

– Я поехала посмотреть, потому что… – Я медлю. Скажу – и это станет реальностью. – Меня приняли в университет Северной Каролины.

У папы расширяются глаза.

– Что? Это… это замечательно. Но как же Уильяма и Мэри?

Я с улыбкой пожимаю плечами.

Трина с возгласом вскакивает с дивана, роняя фланелевый плед и чуть не падая. Папа сгребает меня в объятия, и Трина к нам присоединяется.

– Господи, Лара Джин! – говорит она, хлопая меня по спине. – Ты будешь «Тар Хилз»!

– Я рад, что ты довольна, – говорит папа, стирая слезинку с глаз. – Пока еще сержусь, что не позвонила. Но очень рад.

– Значит, ты пойдешь туда? – спрашивает Китти, сидящая на лестнице.

Я оглядываюсь и с неуверенной улыбкой отвечаю:

– Да, пойду.

Мы с Питером что-нибудь придумаем.

Я рассказываю все подробности: про концерт в «Кошачьей колыбельке», про буррито в «Космическом баре», про Старый колодец. Трина делает попкорн, и мы ложимся спать почти на рассвете. Когда папа уходит в спальню, Трина шепчет:

– Твой папа за одну ночь состарился на десять лет. Посмотри на него. Ему трость нужна. Из-за тебя я выхожу замуж за старика.

Мы обе смеемся и не можем остановиться. Наверное, сходим с ума из-за бессонной ночи. Трина переворачивается на спину и дергает ногами в воздухе от смеха. Китти, заснувшая на диване, просыпается и спрашивает: «Что смешного?», отчего мы смеемся еще сильнее. Папа останавливается на лестнице и качает головой.

– Вы объединяетесь против меня, – говорит он.

– Признайся, папа, ты всегда жил при матриархате. – Я посылаю ему воздушный поцелуй.

– Не надейся, что я забуду, что ты прогуляла всю ночь, не позвонив домой.

Упс. Возможно, я рано радуюсь.

– Мне правда очень жаль! – кричу я ему в спину.

Мне жаль, что я не позвонила, но совсем не жаль, что поехала.

ПРОСНУВШИСЬ, Я НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ВАЛЯЮСЬ В КРОВАТИ, раскинув руки и ноги буквой «Х» и потягиваясь. Вчерашний день кажется сном. Это правда? Я действительно буду учиться в Северной Каролине?

Да, да, буду! Как безумно прекрасно, что вся жизнь может измениться всего за день. Я всегда боялась перемен, но сейчас я в восторге. Теперь я вижу, какое это удовольствие – радоваться тому, в каком университете ты будешь учиться. Питер, Крис и Лукас будут учиться там, где хотели. Мое будущее казалось мне запасным вариантом, потому что так и было, хотя Уильяма и Мэри – хороший колледж. Чапел-Хилл – словно волшебная дверь, дорога за которой может привести куда угодно.

Закончив предаваться размышлениям, я смотрю на часы и обнаруживаю, что проспала весь день. Включаю телефон и вижу вчерашние пропущенные звонки и голосовые сообщения от папы и Китти. Их я удаляю, не слушая сердитый папин голос. Среди них оказывается сообщение от Питера. При виде его имени на экране у меня замирает сердце. Он присылал сообщения, спрашивал, где я. Я перезваниваю, но он не отвечает. Наверное, на тренировке. Я оставляю сообщение, приглашаю зайти, когда он вернется. Сегодня мы собирались пойти на вечеринку к Стиву Бледелу.

Я боюсь сообщать Питеру новости. Мы все спланировали, а теперь я поменяла планы. Но я же не знала, что у меня появится такая возможность. Он поймет, я уверена.

Снова развалившись на кровати, я звоню Марго по «Фейстайму»[39]. Она идет куда-то по улице.

– Как дела? – спрашивает она.

– Знаешь, что случилось?

– Что?

– Меня взяли в университет Северной Каролины!

Она кричит и роняет телефон. К счастью, на траву. Подняв его, Марго все еще кричит.

– О господи! Это потрясающе! Лучше не бывает! Когда ты узнала?

Я перекатываюсь на живот.

– Вчера! Мы с Крис съездили туда прошлой ночью. Гоу-Гоу, это было так весело! Мы сходили на выступление группы, танцевали и кричали до хрипа. У меня до сих пор горло болит!

– Постой. Значит, ты пойдешь туда?

– Да!

Марго снова кричит, а я смеюсь.

– Какой у них кампус? – спрашивает она.

– Ну очень похож на кампус Вирджинии.

– Я слышала, что они похожи. И города – тоже. Оба либеральные, хотя Чапел-Хилл даже больше. Много великих умов. Жду не дождусь, когда можно будет посмотреть вместе с тобой на курсы! – она снова шагает куда-то. – Тебе там понравится. Мэгги Коэн, она училась на год старше меня, в восторге. Тебе стоит с ней поговорить. – Марго широко улыбается. – Вот так все и начинается, Лара Джин. Вот увидишь.

Договорив с Марго, я принимаю ванну с пеной и провожу все обычные ритуалы: маска для лица, пемза, скраб из коричневого сахара и лаванды. В ванной я думаю о том, что сказать Питеру. Там растут два дерева по разные стороны дорожки, и их ветви встречаются посередине…

Я сижу в ванне так долго, что Китти кричит, чтобы я вылезала. Потом я сушу и завиваю волосы, переделываю маникюр и даже смазываю кутикулу лимонным кремом, который давно купила, но все время забываю им пользоваться.

Папа, Трина и Китти пошли в кино, и я сижу одна дома, когда около восьми приходит Питер. На нем новая спортивная форма университета Вирджинии, волосы свежевымытые и еще влажные. Он пахнет мылом «Дав», мне нравится этот запах. Он обнимает меня и слегка наваливается.

– У меня все болит, – говорит он, падая на диван в гостиной. – Может, не пойдем к Стиву? Я хочу просто посидеть с тобой, а не разговаривать с людьми. У меня нет никаких сил.

– Конечно, – говорю я и набираю воздуха в грудь, чтобы поделиться новостями. Но тут он устало смотрит на меня.

– Парни в команде в потрясающей форме. За ними трудно угнаться.