Женщина, у которой выросли крылья (сборник) - Сесилия Ахерн

Директор задумчиво глядит на нее:

– Вы нужны мне в команде.

– Что, простите?

– Хотите работать со мной?

– Вы предлагаете мне работу, хотя у меня нет сильного костюма? – с изумлением спрашивает она.

Директор улыбается.

– Вы целый месяц с десяти до закрытия каждый день ищете на вешалках сильный костюм. Не каждый способен на такие поиски и на сопутствующее исследование. Мои сотрудники уж точно не способны. По-моему, вы нашли ваш сильный костюм.

– Вы серьезно?

– Вы поразительно упорны.

– Возможно. Но где, по-вашему, мой сильный костюм? На четвертом этаже в последней коллекции? Такой темно-синий с розовой строчкой? Я мерила его несколько раз. Да, в нем и правда что-то есть. – Ее глаза торжествующе блестят. Похоже, она близка к цели!

– Нет, – говорит директор, – не тот. «Сильный костюм» – это значит сильная масть, нужные карты в наших руках, которые помогают выиграть партию.

Она хмурится.

– Нет, я уверена, что мое рабочее собеседование точно не имело отношения к азартным играм.

Директор улыбается.

– А другими словами, сильный костюм – это сильная сторона, ваше собственное положительное качество, талант, преимущество по сравнению с другими.

Вот оно что! До нее наконец доходит. Нет тут, оказывается, никакого заговора под завесой сильного костюма! Но ее облегчение быстро сменяется смущением.

– Не стоит, – отмахивается директор, – не смущайтесь. Я рада, что вы не получили ту работу, иначе я бы не встретила вас. Тут вы успели как нельзя лучше продемонстрировать вашу сильную сторону. Вы упорны, как никто, и в этом ваше преимущество. Для меня будет честью принять вас к себе в команду. Ну, что скажете?

Директор протягивает ей руку.

– Я, пожалуй, разыграю свою карту, – сияя от удовольствия, отвечает она и пожимает руку директора.

Кабинет министров – важнейший орган правительства, осуществляющий исполнительную власть в стране, – состоял из одних мужчин, хотя население составляли как мужчины, так и женщины. Это было тридцать пятое по счету правительство в истории государства. Двести политиков-мужчин заседали в национальном парламенте, а пятнадцать имели министерские посты в кабинете. Эти пятнадцать мужчин встречались каждый день, чтобы обсудить важные государственные вопросы, и вот в один из дней главный советник премьер-министра – Номер Первый – явился на заседание, неся результаты чрезвычайно значимого национального опроса.

– У меня тут один очень важный опрос, босс, – говорит он. – Оказывается, многие женщины в нашей стране недовольны тем, как управляется наше государство.

Они выслушивают его объяснения относительно порядка проведения исследования, перевода и анализа результатов в разных правительственных конторах, где работают одни мужчины.

– И чем конкретно недовольны женщины? – спрашивает босс.

– Они выражают неудовлетворение тем фактом, что в кабинете министров нет женщин, вообще в правительстве ни одной женщины и некому говорить от их имени.

В зале раздается мужской смех.

– Но мы говорим от имени всех, – заявляет один министр. – Мы представляем интересы всего населения.

– Но они говорят, что их мы не представляем и в действительности не слышим их тревог.

– Не слышим что? Разве кто-то что-то говорит? Может быть, я пропустил какой-то доклад? – спрашивает босс.

– Опрос проводился среди женского населения. Ну среди большинства.

– А как насчет женщин, которых все устраивает?

– Они недовольны женщинами, которые недовольны. Им кажется, что те пытаются быть похожими на мужчин, и призывают угомониться.

– Что же это получается? Гражданская война между женщинами?

Министры смеются.

Босс задумчиво изучает круговую диаграмму в приложении. Цифры не радуют его, процент недовольных растет. От этого ему становится неуютно, особенно потому, что дело касается вопроса государственной важности. Они часто заслушивают отчеты о социологических исследованиях от Номера Первого, которому он всецело доверяет.

– Босс, позвольте мне сказать, – подает голос один из министров. – Если ни в кабинете, ни в правительстве нет женщин, то нет и женских вопросов. Если же пустить к нам женщин, то такие вопросы волей-неволей возникнут буквально из воздуха.

Верно. Вот какая незадача. У них и так дел невпроворот, не хватает только этого «волей-неволей».

– А может быть это уловка оппозиции, чтобы отвлечь нас от решения важных задач?

– Это наш собственный опрос, босс, – замечает Номер Первый, – вы же сами просили узнать, всем ли довольны избиратели.

– Да, но я не просил узнавать у женщин, – раздражается босс, но, впрочем, быстро успокаивается. Не напрасно его выбрали главным, он умеет думать и принимать решения. И он думает. И решает. – Мы должны действовать, Номер Первый, – говорит он. – Пришли сюда женщину, пусть выскажется от лица женщин, мы послушаем и узнаем, чего они хотят.

Находят одну умную женщину. Образованную. Миловидную. Все пялятся на нее – кто тайком, а кто и открыто.

Она начинает говорить и говорит очень долго. Никак не заканчивает.

Босс хмуро обводит взглядом кабинет. Ему сильно не по себе, он растерян. Он делает глоток воды. Уж не мерещится ли ему? Коллеги его тоже хмурятся, а некоторые усмехаются. Кто-то сидит с озабоченной миной. От увиденного легче не стало. И все-таки она его смущает.

Когда она заканчивает и все в выжидании поворачиваются к нему, он, кашлянув, благодарит ее, и она уходит.

Он обводит взглядом коллег:

– Кто-нибудь понял?

Все трясут головами, ворча себе под нос, и каждый рад, что никто не понял ни слова. Босс чувствует огромное облегчение… как славно, что не он один. Значит, с ним все в порядке.

– Номер Первый, почему вы пригласили сюда женщину, которая не говорит на государственном языке?

– Она говорит, босс, но только на женском диалекте.

Они задумываются.

– Это все объясняет, Номер Первый. Я разбирал отдельные слова, но не предложения. И голос у нее… – он замечает, что многие ежатся, – весьма странный.

– Не голос, а визг, – бормочет кто-то.

– Женщины должны быть мягче. Неконструктивно говорить таким голосом.

– Вызывающе как-то, – замечает следующий министр.

– Да, босс, – включается Номер Первый, делая пометки у себя в блокноте.

– Выходит, так говорят все женщины? – спрашивает босс.

– Да, босс. Мы думаем, это их собственный диалект.