Не жалею, не зову, не плачу - Владимир Колычев

Тогда в свои неполных восемнадцать лет она выглядела на шестнадцать. Сейчас ей должно быть двадцать пять, столько бы я ей и дал – видимо, из-за того, что на лице было много косметики. А в общем, смотрелась она великолепно. Роскошная зрелая девушка с прекрасной фигурой. Короткое облегающее платье леопардовой расцветки, на запястьях загорелых рук золотые кольца браслетов. Волосы распущены, в длинных пальчиках дымится изящная дамская сигарета, нога за ногу. На столе початая бутылка дорогого «Мартеля», сырно-колбасная и овощная нарезка. Видно, что сюда она пришла не наедаться.

– У вас свободно? – спросил я с ироничной улыбкой на устах.

Тома недовольно подняла на меня глаза. Похоже, она была не прочь сказать что-то вроде того, что здесь не столовая. Но моя скромная персона произвела на нее впечатление. Хотя она и не узнала меня.

– Ну, садись, красавчик… – Мутно улыбнувшись, небрежным движением она показала на свободный стул. – Из каких краев будешь?

Похоже, она была хорошо под градусом. Язык слегка заплетался.

– Да сами-то мы местные, – не понимая, к чему она клонит, ответил я.

– Ну что ж, москвичи тоже люди… Только не пойму: с чего ты взял, что мне нужен мальчик? – расстроенно спросила она.

И сразу же все стало на свои места. Я решил немного с ней поиграть.

– А разве нет?

– Может, и да. Но я еще не старая, я еще могу сама.

– Так снимайся, в чем проблема? – расплылся в улыбке я.

– Снимаешься ты! – грубо отрезала она.

– Тома, неужели я похож на альфонса?

– Ты знаешь, как меня зовут?… Погоди-ка, погоди-ка… Миша?… А я думала, ты просто на него похож… Или ты не Миша?

– Миша, – улыбнулся я.

– Ты тогда был совсем мальчишка… Симпатичный мальчишка…

– Ты и сейчас меня за мальчика приняла.

– Ну, не совсем за мальчика. Нежные мальчики нынче к богатым дяденькам клеются, а к тетенькам такие мачо, как ты… Ты похож на мачо, Миша. Красивый, знойный, грубоватый… Что ты здесь делаешь?

– Просто отдыхаю…

И, чтобы подтвердить свою независимость, сделал приличный заказ – такой же коньяк, как у Томы, салат, несколько бутербродов с черной икрой. И чтобы у нее не возникало вопросов, заранее расплатился с официантом – сунул ему в руку три пятидесятидолларовые купюры: расчет и чаевые.

– Богато живешь, – поощрительно улыбнулась она.

– Ну, альфонсы тоже неплохо зарабатывают…

– Но ты же не из них?

– Нет, конечно… По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там. Капитан дальнего плавания… а если честно, то второй помощник. Но это пока…

– Моряк, значит…

Она обозначила движение на сближение со мной, носом втянула в себя воздух:

– Правда морем пахнешь.

Скорей бы она уловила запах пороха, чем морской дух, но это была всего лишь игра. Ей было все равно, кто я по жизни. Она искала запах настоящего мужчины – и, похоже, нашла его. Глазки уже горят блудным огнем.

– А ты пахнешь вкусной красивой женщиной, – сказал я.

– Ты настоящий моряк, – польщенно улыбнулась она. – Добро пожаловать в наш порт!

– Я уже бросил швартовы.

– Швартовы? Что это такое? Большой толстый канат? – шаловливо улыбнулась она.

– Что-то вроде того.

– И что я должна сделать? Принять их?

– А это как ты захочешь.

– Ну, ты нахал, морячок. Смотри, как бы парус не сдулся.

– Если что, на моторе пойдем.

– А солярки хватит?

– А это смотря как далеко идти.

– Думаю, что, если ты будешь хорошо себя вести, за буйки заплыть разрешу… Тебе что больше нравится, штиль или шторм?

– Шторм.

– Тогда наливай.

Сначала мы пили, потом танцевали. Затем снова пили, до штормовой качки.

– Как думаешь, куда дует попутный ветер? – игриво спросила Тома, едва ворочая языком.

– Попутный ветер не может дуть куда-то, – мотнул я головой. – Попутный ветер дует только по пути…

– А нам с тобой по пути?

– Мне с тобой да, а как тебе со мной… Думаю, что ты хочешь со мной…

– Хочу, – с пьяным обожанием посмотрела на меня Тома.

– Тогда ставим паруса по ветру.

Попутным ветром нам стала машина такси. Но ехали мы недолго. Тома жила в районе Тверской, в красивом доме довоенной постройки. Большая роскошная квартира, я даже сбился со счета, пытаясь узнать, сколько в ней комнат. Дорогая обстановка с налетом антикварности, картины в золоченых рамах, запах старины, тщательно очищенный от плесени и нафталина.

– Ты не думай, что если я живу на Тверской, то здесь же и выставляюсь…

Она подошла к большому дубовому буфету, достала оттуда плоскую бутылочку армянского коньяка, наполнила рюмки…

– Тебя это напрягает? – спросил я.

Мне, например, было все равно, чем она занимается.

– Нет… Я никогда не была проституткой. Только с тобой, один раз. Деньги очень были нужны… Только ты не подумай, я не оправдываюсь…

– Я не думаю.

– Вот и хорошо. Ты не затем сюда пришел, чтобы думать.

– А зачем я сюда пришел?

– Сам знаешь зачем. Мы оба это знаем…

Она подала мне рюмку, мы выпили вместе, а на закуску были наши губы… Когда-то я целовался с ней на виду у Лизы, чтобы та меня ревновала. Но сейчас Лиза где-то далеко. Ну и черт с ней!..

Я заставил Тому вспомнить, кем она была в прошлом. Ветер желания наполнил мои паруса, и что она с ними только не делала, чтобы наше судно полным ходом шло по штормовым волнам. Это было незабываемое путешествие…

– С твоей мачтой только в капитанах и ходить, – польстила мне Тома.

В приятном изнеможении, она лежала у меня на груди, ее нежные пальчики лениво ласкали мое ухо.

– К тому и стремимся…

Все, что мне было нужно, я уже получил. Можно было собираться и уходить. Но ведь дома меня никто не ждет, и Тома меня не гонит.

– А я как была с тобой проституткой, так и осталась… – жалостливо сказала она. И, радостно улыбнувшись, добавила: – Мне нравится быть проституткой в твоей постели.

– Постель твоя.

– Нет, если я в ней с тобой, значит, твоя… Когда ты в плавание уходишь?

– Не в плавание, – поправил я. – В рейс… Думаю, недельки через две. А что?

– Не знаю… – беспомощно пожала она плечами. – Я думала, что ты всего лишь мачта, а ты целый корабль, на котором хочется плыть и плыть…