Малышка для зверя - Дана Стар

На дорогостоящую дрянь потянуло…

Ну ничего. Я найду способ, как избавиться от любимой стервы. Но напоследок – трахну как следует. Влюблю и трахну так сильно, чтобы ей больно стало. Настолько больно, как и мне, когда я их с отцом сосущимися на полу застал.

Я вырубился мгновенно, после последнего глотка вискаря, прямо там, в кресле, так и не напялив шмар, которые с рассветом уже умчались задабривать следующих клиентов.

Снова поперся в душ, представляя выражение лица Малышки, когда она эти страстные стоны слышала. Я ведь сам, придурок, чуть ли не каждую секунду стакан к уху прикладывал да к стене прижимался, пытаясь услышать то, как они там с батей развлекаются. Но не слышал. Ни разу. Видимо, втихую сношаются. Ну или когда меня дома нет. При Димке вряд ли позволили бы такое.

Какого хера я об этом сейчас думаю?

Мне лучше чем-нибудь другим заняться.

А именно тем, как её сердце в кровавый коктейль превратить, а саму Настю в воспоминание. Пусть знает, что это такое, когда грудь вдребезги разбита, а душа на клочки разорвана.

Я не успел из душа выйти, как вдруг отец с довольной гримасой пожаловал:

– Здарова, сын. Как успехи?

Ввалился весь такой из себя, с улыбкой до ушей.

– Да норм всё. А ты чё в такую рань?

– Дело есть. Вот сегодня вечером вечеринка намечается в честь помолвки нашей… Хочу партнёрам по бизнесу девочку свою представить. Пришёл оповестить заранее. Сегодня все важные шишки соберутся, нужна твоя помощь.

И вот тут меня передёрнуло.

Волк внутри дико завыл, негодующе полоснув когтями по сердцу.

Апатия на лице вмиг сменилась гневом.

– Ярослав там, кстати, тоже будет. Насчёт него я спокоен, доверяю, словно брату родному. А вот за другими гостями глаз да глаз нужен. Напросились некоторые, мол, поздравить захотели. Но я как-то, знаешь, не доверяю шакалам. Так что начеку будь. Одна погрешность, и мы прогорим. Я лабораторию, естественно, под ключ закрою, охранников приставлю. Но всё равно ты за объектами поглядывай, а не телок по кустам напяливай, – на последнем слове он задорно хохотнул, деловито поправив элегантный галстук на шее.

– Да не вопрос. Сделаю всё, – сухо ответил, как робот.

– Ну ладненько. И кстати, через пару недель на север двинемся, помолвку, так сказать, отпраздновать. На охоту охота. Жара, мать её, заколебала. Снега хочу. Заодно и Настеньку нашу порадую. Покатаемся немного на снегоходах, кабанов постреляем. Ты как?

– У меня аллергия на снег…

– Хорош прикалываться! Ты же знаешь, что ты для меня как кровный. Что б я без тебя делал, сына. Моя опора. Моя поддержка. Моя защита.

Твою ж…

Впервые нечто подобное от него услышал!

Неужели и правда он меня словно родным считает?

У меня даже сердце дрогнуло после этих слов. Поэтому я не смог на счёт Насти всей правды ему сказать. Не хочу чувства старика ранить. Он ведь счастливый такой, никогда так искренне не улыбался.

– Спасибо, па. Если бы ни ты, не знаю, где бы я сейчас был.

Он практически прослезился, дружно хлопнув меня по плечу.

Я всё же добавил ещё кое-что:

– Не доверяй Насте. Она не та, кем кажется на самом деле. Она, как и все предыдущие, на запах твоих денег повелась.

– Слушай, Алекс, насчёт этого не парься. Это точно. У нас с ней договор на наследство подписан. В этот раз я не лоханусь, как с… Лилией, – при упоминании этого имени его янтарные глаза резко потемнели. – Настя у меня в кулаке сидит. Вот тут! – он сжал кулак, выставив его перед моим лицом. – Ну всё, пойду наряжаться. И тебе советую.

Когда он ушёл, меня тут же противной дрожью накрыло.

Млять! Как это сложно – разрываться между двумя крайностями.

* * *

Пока я собирался на вечеринку, позволил воспоминаниям взять вверх над разумом, вернувшись в то время, когда мне было пять лет. Когда я стоял напротив ржавых ворот детского дома номер тридцать пять, лбом прижавшись к холодной стали, и всматривался в лица своих возможных родителей. Я каждый день приходил на одно и то же место, простаивал там часами в ожидании того, что в один прекрасный момент родители вернутся за мной, упадут на колени, будут молить о прощении, целуя мои маленькие, сплошь покрытые ссадинами ручки.

Я видел, как другие счастливые малыши находили новый дом. Как их забирали, увозя на красивых машинах, с порога забрасывали игрушками. И хоть я никогда в жизни не позволил себе уронить ни слезинки, мне было невыносимо больно! Больно, что я никому не нужен. Брошенный кусок грязи.

В последнее время меня даже перестали предлагать на усыновление, окончательно вычеркнув из списка послушных детей. Меня не замечали. Люди проходили рядом, словно я был призраком. Возможно, они просто видели во мне грязного оборванца с плохими характеристиками. Именно поэтому воспиталки не раз грозились отправить меня в колонию строго режима, потому что я частенько кулаками помахивал. Но как они не понимали, что подобным образом я просто отстаивал свои права. Я был маленьким, щупленьким пацанёнком, над которым любили издеваться другие дети издеваться, за что и получали по полной. Возможно, мой отец был боксёром. Не знаю, откуда у меня взялись подобные способности, но даже в таком сопливом возрасте я умел бить резко, чётко, поражая противника с одного удара.

Вера найти родителей потихоньку начала угасать. Пока однажды не появился ОН. Константин Зверев, богатый бизнесмен, решивший посетить наш клоповник брошенных детей в благотворительных целях.

Когда воспитатели, кланяясь в ноги авторитету, решили провести экскурсию по детскому дому, Константин заметил меня совершенно случайно. В саду. Во время очередной стычки с обидчиками.

Когда они всей своей свитой проходили мимо беседки, за которой я в порядке очереди укладывал пацанов фейсами в грязь, бизнесмен резко остановился. Жестом приказал нянечкам остаться на месте, а сам, склонив голову на бок, долго и внимательно наблюдал за дракой. Когда все закончилось, он подозвал меня к себе.

Тогда я очень испугался. Думал, это из колонии за мной приехали. Высокий, красивый, богато одетый, он принялся задавать мне разного рода вопросы, ну а я… просто отвечал, не в силах оторвать любопытного взгляда от его необычного цвета глаз. На тот момент я ещё не знал, что мои недостатки очень сильно затронули душу этого влиятельного человека, напротив, превратившись в достоинства. Закончив беседу, он нежно потрепала меня по голове, прямо заявив, что хотел бы подписать документы на усыновление. Нянечки, естественно, были в шоке. Сразу бросились отговаривать господина, подкидывая другие, более качественные экземпляры, на что Зверев лишь рассмеялся, отрезав, что если откажут – ни копейки в фонд не получат.

Вот так вот я обрёл новый домой и семью.

Когда мы впервые приехали в его роскошный особняк, я думал, что сплю. Но со временем ко всему привык, пытаясь стать для названного отца послушным ребёнком. Константин сказал, что недавно он потерял своего сына. Ему было столько же, сколько и мне. Такие же ясные глаза, шелковистые волосы, напористый характер. Я напомнил ему его биологически родного сына, жизнь которого забрала страшная авария. Я никогда не спрашивал о подробностях смерти мальчика, но знаю лишь то, что в ту злополучную ночь эта жуткая авария забрала не одну жизнь. Вместе с сыном Константина погибла его беременная жена. Она же и была за рулём. Лилия. Так её звали. Не справилась с управлением, сорвалась в пропасть, разбилась насмерть. Экспертиза ещё долго пыталась убедить отца в том, что погибли они мгновенно. От сильного удара, а уже потом сгорели. Потому что он думал обратное. Так как слышал их крики. Во сне, наяву и особенно в день годовщины их смерти.