В оковах страсти - Дагмар Тродлер

Воля судеб, связавшая нас, будет продолжаться не далее, чем до опушки леса.

Солнечные лучи пытались пробиться меж деревьями, в которых скрылся Эрик. Я пошла прямо на них.

Плеск воды становился все слышнее и слышнее, и тут я увидела его. Он стоял в ручье, в котором недавно лежал, так же как и я, нагой и неподвижный, и грелся в лучах солнца, которые указали мне путь сюда. Его кожа отсвечивала белым цветом в сумраке леса, безупречно белая, как в той сказке, в которой мужчины были статными, а женщины нежными, обворожительными… Я спряталась за ближайшим деревом, чтобы еще хоть немного понаблюдать за ним. Воин, рыцарь, обезображенный клеймом моего отца… Как Господь Бог допустил такое?

Блестя, капли воды скатывались по его телу, и сердце мое билось в горле, когда я осмелилась взглянуть на его наготу, но мне так и не удалось заставить себя отвернуться и умчаться прочь, нет… король эльфов принадлежал мне и в это мгновение тоже. Эрик повернул лицо к солнцу. Удивительно привлекательным медленным движением он убрал со лба мокрые волосы и провел рукой по голове, повторив это несколько раз. Как драгоценные жемчужины, капли с его волос, сверкая, падали в воду, одна за другой, оставляя следы на воде, пока не исчезали совсем….. Я слышала, как он вздохнул. Потом опустил руки…

* * *

Сколько же времени прошло с тех пор, как я, спрятавшись за деревом, стояла, не отваживаясь даже дышать? Солнечные лучи, как чертенята-проказники, бесились на воде, а Эрик теперь стоял в тени. Волшебство закончилось.

Я смотрела, как он одевался, как завязывал на бедрах слабый ремень. Бог мой, я совсем потеряла стыд! Он сел на одну из глыб, свесив ноги в воду. Сделав глубокий вдох, я взяла наконец свою рубаху, которую все еще держала в руке, и свернула ее.

— Ты… разрешишь?

Он вскочил, покачал головой:

— Не сходите с ума, графиня.

— Почему нет?

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь мыл мне спину! — Не мигая, он смотрел на воду.

— Я не кто-нибудь, — тихо возразила я.

В ответ он вздохнул, провел рукой по мокрым волосам и, наконец сдавшись, кивнул.

И я помыла ему спину, как часто делала это при гостях отца на приемах как жест приветствия перед тем, как они садились за трапезу. На мгновение мне представилось, будто мы находимся у нас дома в натопленном помещении; ручей был ванной с теплой водой, в которую мастер Нафтали добавил благоухающие эссенции, а Эрик — нашим высокочтимым гостем…

Он сидел совсем тихо, когда я мыла ему спину и под коркой грязи обнаружила все то, что произошло в темнице. Вздутыми утолщенными буграми и алыми талерами от безжалостного хлыста была расписана кожа. Рубцы, о которых я знала все в подробностях. Они плясали у меня перед глазами, будто по мановению руки волшебника накладываясь друг на друга и пересекаясь, превращались в кресты — жирные кресты, аккуратно вырезанные ножом на его лопатках.

Мокрая рубаха выпала у меня из рук на землю…

— Смилуйся, пресвятая дева Мария… — потрясенная увиденным, прошептала я и отступила на шаг в сторону.

Кресты адски отсвечивали. Эрик обернулся.

— Теперь вы понимаете, почему я предпочитаю мыться в одиночестве? — с горечью в голосе проговорил он.

— Но… но кто… — пролепетала я, запинаясь.

Глаза его сузились.

— Вот только теперь не лицемерьте, фройляйн! Вам лучше знать, каким оружием имеет обыкновение воевать ваш отец. Оно недостойно мужчины!

— Это… это неправда… что ты говоришь сейчас, здесь!

Вне себя от охватившего меня страха я, споткнувшись о глыбу в скале, упала в прибрежную траву у ручья. Прочь, прочь отсюда, от него, чьи глаза — сплошное обвинение, и я чувствовала, насколько это справедливо… Но когда я уже хотела повернуться, чтобы убежать, он грубо схватил меня и толкнул так, что я упала на землю. Ударившись, я вскрикнула, но он уже стоял надо мной, крепко держа за плечи и схватив меня за подбородок.

— Это был священник, графиня, — шипел он, не в силах совладать с собой, и его глаза пронзали меня, как две острые стрелы. — То был чертов аббат… и ваш отец поощрял и подбадривал его!

Его неукротимый гнев так и сочился из каждой поры тела, придавившего меня, словно гранитная глыба, и не дававшего мне свободно дышать. Я больше не могла ни о чем думать. Прямая, как палка, лежала я на земле, будто зверь, притворившийся мертвым в надежде все же спастись бегством. Потом он скатился с меня, будто не мог больше выдерживать моего взгляда. Я попыталась отползти за ближайшее дерево, боясь, что он вернется и забьет меня до смерти, вымещая безумный гнев на дочери своего истязателя. Наверное, он почувствовал мое стремление бежать и в тот самый миг схватил меня за руку.

— Элеонора, — произнес он чуть дыша, — графиня, выслушайте меня внимательно. Боги свидетели тому, что я никогда ни в чем не хотел упрекнуть вас. Вы сделали для меня больше, чем я мог ожидать. — Он притянул меня к себе. — Но обещайте мне лишь одно, графиня: никогда не пытайтесь сделать из меня христианина. Никогда.

Не произнеся ни слова, с широко распахнутыми глазами, я кивнула. Рука его упала вниз, он опустил голову и отвернулся. Я услышала его ругательства на родном языке. Внутри у меня все тряслось от волнения: мой отец, кресты, ужасная вина, которая все больше и больше мучила меня, стоило лишь вспомнить о том, что происходило в темнице… В полутьме ветвистых кустарников я попробовала привести круговорот моих диких мыслей в порядок и все вытирала с лица слезы — слезы, жгущие мои раны от ударов хлыста, боль от которых отдавалась во всем теле, где неистово бушевали стыд и чувство вины. Рыдая, я металась в листве из стороны в сторону. Никто не мог помочь мне, ни с кем я не могла разделить свой позор. Даже голод ничего не значил в сравнении с муками совести. Я погрузила лицо в листву, чтобы не видеть белый свет и по возможности не смотреть на него, не видеть рубцы, эти страшные рубцы…

— Элеонора! Элеонора, идите сюда, быстро! — вдруг услышала я взволнованный крик Эрика.

«Оставь меня», — подумала я.

— Скорее идите сюда!

Я обтерла лицо и пошла к ручью. Эрик стоял, прислонившись к дереву, с его волос капала вода.

— Вы слышите?

Тишина. Потом донеслось лошадиное фырканье.

— Где ваш меч?

— В пещере, я…

— Какая беспечность! Вы никогда не должны выходить без оружия! Быстрее, нам надо вернуться в пещеру, может, они проскачут мимо.

Спотыкаясь, мы побежали к скале, в пещеру…

Цокот копыт приближался, скоро можно было уже различить голоса двух всадников. Я вложила в руку Эрика свой длинный кинжал и вынула из ножен меч. На какое-то мгновение я с благодарностью вспомнила отца за то, что он позаботился о моем столь необычном вооружении, и уроки боевого искусства, преподанные оружейным мастером Герхардом, не прошли для меня даром.