В оковах страсти - Дагмар Тродлер

Тут я почувствовала на своем лице руку Эрика.

— У нас ничего нет, Грета.

Она посмотрела на него пронизывающим взглядом.

— Для этого всегда находятся деньги.

— Я не верю в волшебные снадобья, Грета…

— Я предлагаю вам не лечебные настойки, в которых кошачья моча смешивается с куриным пометом. Я знаю свойства каждой из моих трав и хорошо разбираюсь в том, какую из них следует применять при зубной боли, а какую — при любовных переживаниях. Но вижу, ты не откроешь свой кошелек, какую бы цену я ни назвала, — хитро улыбнулась она и рассмеялась.

Мой взгляд остановился на странном существе с большой головой, которое мирно играло в грязи прямо у моих ног.

— Кто это? — чуть слышно спросила я.

— Мой сын. — Грета подняла взгляд, посмотрела мне прямо в лицо, и ее разноцветные глаза сузились. — Когда-то я тоже жила по-другому, девушка. Я была красива, и у меня был любимый, который хотел взять меня в жены. Но они повесили его, как вора, и прогнали меня из своего общества, потому что этот бедный ребенок внушал им страх… Они называли его чучелом. — Она провела рукой по своей впалой щеке. — Они прогнали нас, голодных и беззащитных, в лес, и я собирала грибы и корни растений, чтобы мой сын не голодал. Зато теперь, — она выпрямилась, — они вынуждены опять приходить ко мне, потому что я знаю, как лечить их ленивые ноги и выступившие наружу нарывы…

Грета внимательно изучала мое лицо, осторожно проводя по нему пальцами. Я оцепенела.

— Ты совсем еще молода, девушка, — тихо произнесла она — Слишком молода, чтобы идти по жизни с обезображенным лицом. Прими от меня немного мази. И не надо денег…

— Н-нет, лучше не надо.

Я подумала о лягушках, которых она использовала для приготовления этих мазей. А с другой стороны, чудо-мазь, которая все может поправить, да еще роса с листа алхимиллы… И никакого гнева отца, никаких насмешек и тогда, может быть, кто-то на мне женится не только из-за наследства… Я вздохнула с тоской. Ее зеленый глаз блестел таинственно, будто изумруд. Она наверняка была ведьмой. Госпожа и повелительница трав и альраунов — мифических существ, обладающих волшебной силой, или всего лишь бедная женщина, существующая за счет легковерности людей? Я медленно покачала головой. Неожиданно она улыбнулась и подмигнула мне, будто поняв мое положение.

— Тогда… тогда дай мне свою руку. — Она схватила мою правую руку и начала внимательно изучать ее. — Сюда так редко заходят гости — позволь мне немного почитать по твоей руке. — Своим тоненьким указательным пальцем она поводила по разным линиям, а потом многообещающе улыбнулась. — Ты выйдешь замуж за принца и будешь очень богата. Да, я вижу это совершенно ясно. Жизнь в золоте и шелке. Твой принц получит в наследство королевство в стране солнца, когда умрет его старый отец. Ты подаришь ему много сыновей, ты станешь королевой для всего народа!

Я с недоверием посмотрела на нее. Женщина, из уст которой звучала такая чепуха, не могла быть ведьмой. Принц и я! Что между нами общего?

— Ну и фантазии, — рассмеялась я. — Принц… в горах Эйфеля!

Она взглянула на меня и покачала головой.

— Над моими предсказаниями еще никогда не смеялись. — Она опять взяла мою руку. — Я отчетливо вижу это. — Она указала на линию, проходящую рядом с большим пальцем. — Это твоя линия жизни, ты доживешь до старости. А как раз над ней находится королевская корона. Смотри, вот эта черточка.

— О Грета, ни один принц-христианин не возьмет в жены дочь моего отца, — все еще смеясь, сказала я, погружаясь в изучение линий на своей ладони, по которым Грета смогла узнать о золоте, шелке и принце. Я же видела только грязь и засохшую кровь в бороздах кожи, делавших мои руки похожими на сморщенные руки старухи.

Ну, а что касается старости… Я знала лишь несколько человек, доживших до глубокой старости. Еврейского врача, дедушку-кузнеца да повивальную бабку из нижней деревни. Они были настолько стары, что никто и не знал, какими они были в молодости. Я попыталась представить, как буду выглядеть в старости — седовласой, согнутой в три погибели от тяжелого труда, беззубой и высохшей, с усталым морщинистым лицом, с детьми, держащими меня за подол юбки. В кресле — ворчливый, вечно раздраженный, в дурном настроении супруг, какой-нибудь Ругтерт фон Хахтбург или астматик Штадтфогг фон Аахен… Пресвятая Матерь Божья. Мужчина… почему я не мужчина? Тогда я смогла бы путешествовать в далекие страны и обучаться астрологии или искусству исцеления, как мастер Нафтали. И люди спрашивали бы у меня совета и с глубоким уважением произносили бы мое имя.

— А теперь твою руку молодой человек.

Я очнулась от своих мыслей и улыбнулась Эрику. Болтовня Греты стала даже нравиться мне.

— Слушай внимательно, Эрик, наверняка она пообещает тебе богатую невесту и корону… — Мой голос осекся, когда я встретилась с его взглядом. Твердый, как сталь, казалось, он проходит через мою голову, прокладывая, будто нож, себе путь сквозь мои мысли…

Грета тут же взвизгнула и отбросила его руку от себя, словно ядовитое насекомое.

— Помилуй меня, Господи! — Широко распахнув глаза, она показала на него указательным пальцем, отскочив еще немного в сторону. — Руки твои по локоть в крови! Беда нависла над твоей головой — несчастьями усеян твой путь! — Она, задыхаясь, схватилась за горло. — Прочь из моего дома, уходи, пока беда не пала на мою голову, вон… Пусть он покинет мой дом, о Господи, заступись. Прости мне мои грехи и отведи от меня несчастье, сохрани и помилуй…

Она дрожала всем телом. Эрик, ничего не говоря, наблюдал за ней, и когда она начала кричать, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Пошли, — испуганно попросила я, — давай уйдем.

Одной рукой он схватил узел, а другой уже тащил меня из пещеры к лошадям солдат, привязанных к дереву.

— Пошел вон! Сгиньте! Пошел-вон-сгиньте-пошел-вон-сгиньте… — гоготал сын травницы, высунув свою отвратительную голову из пещеры.

Мы уже сидели в седлах, когда Эрик еще раз бросил взгляд на лаз-вход в пещеру не в состоянии взять в толк, что произошло. И тут на выступе скалы появилась Грета. В диком обрамлении белых, как снег, волос, стоящих дыбом.

— Уходи, чужестранец, подальше от меня, не хочу иметь с тобой никаких дел… Смерть идет за тобой по пятам! — И, как оружие, будто защищаясь, она опустила свои растопыренные дрожащие пальцы над головой Эрика. — Ты будешь сеять кровь и слезы — и не найдешь успокоения, потому что Бог не знает жалости к язычникам! Скройся с глаз моих как можно быстрее.

— Исчезните! — Гортанный голос маленького рахитика донесся до нас, когда лошади галопом устремились в лес.

Эрик погонял своего коня, повинуясь желанию убежать от фурий. У меня совсем не было времени размышлять об этом, я изо всех сил старалась удержаться в седле и не потерять при этом из вида Эрика. Он гнал через густой подлесок, не щадя лошадей, все вперед и вперед. Только раз удалось мне взглянуть в его лицо, и я испугалась. Оно было бледным и искаженным, глаза буквально сверлили меня, как две пуговицы, бессознательно, растерянно, безмолвно. Пронзительный крик маленького человечка звучал в моих ушах снова и снова, а слова Греты крепко засели в моем сознании. «Смерть идет за тобой по пятам…» И я тоже вовсю припустила свою лошадь.