Признаки жизни - Сергей Недоруб

— Я уйду после украинцев, — сказал он. — Хотя думаю, они здесь будут еще долго.

* * *

С украинцами Шептун прощался уже на следующий день.

— Бывайте, мужики, — улыбался дядя Толя, крепко тиская ладонь Шептуна. — Сенатор, спасибо тебе, что Спичку на ноги поставил.

— Спасибо! — смущенно выкрикнул Спичка. Шаман с достоинством поклонился.

— И тебе спасибо, что был хорошим пациентом, — произнес он. — Желаю удачной дороги и щедрой Зоны всем вам.

Шептун постарался сказать так же изящно, но ничего не придумал и молча пожал всем руки еще раз, надеясь, что произведет этим впечатление человека серьезного и впустую слов не тратящего. Однако его опасения были напрасными — украинцы не пытались выносить или менять мнение о нем по таким незначительным мелочам.

Петро пристроил на плечах рюкзак с кабаньим мясом. Дядя Толя проверил, как держатся уравновешенные бутылки с водой. Спичке таскать тяжести пока что не позволили, на что парень было посопел, но быстро успокоился.

— Удачи, «набатовец», — пожелал Спичка. — Все-таки ты не засранец, хотя и кажешься таковым иногда.

— Как и все мы, — ответил сталкер. — Ты лучше сделай выводы и учись на моих ошибках. Не делай своих.

— Я и не делаю!

— Конечно. И не попадай в аномалию больше.

Спичка густо покраснел.

— Ну, все, — махнул рукой дядя толя. — Пошли мы.

Шептун и Сенатор стояли не трогаясь с места, пока вся бравая тройка столь разноплановых людей не скрылась за поворотом.

— Встретились и расстались, — сказал шаман. — Так обычно и происходит.

— Мне кажется, что я у них научился чему-то важному, — сказал сталкер. — Еще бы только понять чему.

— Все очень просто, друг мой. Ты забыл, что такое общество вне клана. И сейчас понял, что оно тоже может быть приятным.

— Наверное. Если подумать, то я этого и не знал. Ведь я попал в «Набат» сразу, как начал искать себе компанию.

— И почему ты прижился в клане?

— Видимо он меня устраивал, а я его. У нас все как-то быстро получилось. Как брак по расчету.

— Ага.

— Ничего не «ага», — буркнул Шептун. — Если это и расчет, то мой собственный и добровольный.

— Похоже. Твой добровольный расчет тебя начинает тяготить.

— Все равно я выполню поручение, — твердо сказал сталкер. — И дальше решу, что делать.

— Останься еще на день, — посоветовал Сенатор.

— Зачем?

— Не надо делать преждевременных выводов касательно того, что ты должен и что не должен. Подожди до завтра и тогда прими решение.

— Решение о том, стоит ли бросать эту затею с «Лезвиями»?

— Нет. О том, стоит ли продолжать.

— Да это само собой разумеется!

— Не так, мой друг. Ты закончил проект и теперь должен хорошенько обдумать, стоит ли возвращаться к нему.

— Не хочу. — Шептун пошел к убежищу.

— Почему же?

— Боюсь, я приму не то решение, которое принял бы ранее.

— Так, может, его и стоит принять?

— Не искушай, Сенатор, — попросил сталкер. — Я и так нахожусь в замешательстве. И вообще сегодня я хотел бы побыть один. Наверное, я заночую в вагоне.

— Как тебе будет угодно. Только я не уверен, что ты сам себе хорошая компания.

Быстро спустившись по ступенькам, Шептун прошел под низким потолком, почти не снижая скорости, и швырнул охапку сучьев рядом с матрасом.

— Огня теперь хватит на три дня, — доложил он, присаживаясь рядом. — Воды тоже припасено. Можно накипятить на завтра, тогда мы получим полностью свободные сутки.

Сенатор как раз закончил расщеплять ножом мелкие веточки, получив готовую растопку.

— Как погода наверху? — спросил он.

— Лучше, чем обычно, — ответил Шептун. — Аномальная активность крайне низкая, почти вернулась на уровень, соответствующий прошлому выбросу.

— Хорошо.

Шептун глубоко вздохнул, постучал пальцами по полу.

— Некуда себя деть? — спросил Сенатор.

— Так точно, — сказал сталкер, стараясь дышать низом живота. — После этого кабана что-то поменялось. Энергии столько, словно тонну угля слопал. И рана почти зажила. Признайся, ты мне чего-то подсыпал в похлебку? Каких-нибудь своих диковинных трав?

— Нет, — невозмутимо ответил Сенатор, вытирая нож краем плаща. — Просто дал информацию к размышлению.

— И все это из-за новой походки, осанки, улыбки?! Из-за прогонки эмоций через кровь?!

— Неужели тебе этого мало? Ты полностью обновил свое физическое поведение, и это не могло не сказаться на тонких настройках душевного баланса. Твой иммунитет разогнался и воспрянул. Все наши оболочки тесно связаны и вложены одна в другую. Физический слой — самый простой и примитивный из них, он легче всего подчиняется нашей воле. Поэтому воздействовать на дух и сознание надо только через тело. Ни в коем случае не наоборот. Не в этой жизни, если быть точным.

Шептун продолжал дышать, радуясь самому процессу.

— Время растянулось, — сказал он. — Никогда бы не подумал, что одна секунда — это так много. Я ловлю наслаждение от того, что проживаю ее так, как хочу. Вот сейчас я затратил несколько мгновений на устную речь и наслаждаюсь этой речью. Почему, не знаю, однако мне не хочется искать лишние ответы.

— Ну, ответы лишними точно не бывают, — уточнил Сенатор. — А вот вопросы — вполне. Кстати, где твоя корона?

— Ой, точно. Совсем забыл.

Шептун поводил руками в воздухе, поймал воображаемую корону и напялил на голову.

— Так? — спросил он.

— Да. Вот теперь похож.

Сталкер сидел, радуясь невидимой короне на голове, представляя, что бы на его поведение сказали Чихуахуа или Сандора. Собственно, вряд ли бы в «Набате» нашлись бродяги, которые поняли бы, чего хочет добиться Шептун. Записать в психи всегда проще, чем понять. Что в Зоне, что на Большой земле. Хотя вообразить себя повелителем мира и тащиться от этого ничуть не хуже, чем радоваться мороженому или бутылке водки. Вопрос лишь в том, хочется ли зависеть от чужого мнения или же формировать его самому.

— Думается мне, что нет смысла вербовать тебя в «Набат», — признался Шептун.

— Почему же? — улыбнулся Сенатор.

— На тебя не сможет повлиять идеология клана. Все, что у нас принято делать по приказу, ты делаешь добровольно.

— Добро по приказу — это любопытно, — сказал шаман. — По этой схеме работают многие виды власти.

— Сенатор, я говорил и говорю, что «Набат» не является злом. Прикрывать спину другу — это разве плохая установка?