Зона Топь - Марина Туровская

— Аккуратней заноси, корова! Ящики не кидай, а то треснут…

О хозяйском добре печется девушка, старается. Интересно, на сколько миллиграммов она тут похудела в весе, тушка алкогольная?

Недобрую мою мысль прервал темный шов на стене в тамбуре, между зеленным и подготовительными цехами. Отодвинув плотный полиэтилен занавеса, я толкнула пластиковый щит. Щит, неплотно пригнанный к соседнему, отогнулся на пару сантиметров. Подойдя ближе, я сильнее надавила на него, одновременно притягивая соседний на себя. Образовался зазор сантиметров в пятнадцать. А у меня попа пятьдесят второго размера и грудь четвертого. Как же пролезу?

Вернувшись к грибам, я поставила на тележку сразу шесть ящиков и бегом припустила к Клаве, все еще махающей ножом в ускоренном темпе.

— Нашла выход. Клавка, пойдем со мной?

— А смысл? — Клава утерла пот и стояла, тяжело дыша. — Если ты не вернешься обратно, то кто будет делать выработку? А если вернешься, то и меня вытащишь через сутки.

— Логично. Пойдем, поможешь мне.

Я развела пластиковые щиты, осветила фонарем полукруг от пола до потолка и радостно повернулась к Клаве.

— Разве не видишь? Это же типичный туннель метро! Видишь? Полукруг, стойки для проводов, провода, а у нас под полом, ты знаешь, рельсы.

— Туннель вижу, о рельсах знаю. А о метро нет. — Она ласково хлопнула меня по спине широкой дланью. — Я ж его только по телевизору, а живьем никогда.

Передав Клаве фонарь, я осторожно отпустила щит, опасаясь прищемить пальцы.

— Главное, есть выход.

— Маня… — Клава сделал шаг назад, преувеличенно внимательно оглядывая меня. — Ты себя когда в последний раз в зеркало видела? Полностью, от макушки, до пяток?

— Две недели назад. — По привычке, когда ко мне привлекается внимание, я втянула живот и расправила плечи. — До аварии. Красивая, дородная, аппетитная русская девушка.

— Ну-ну… Пончик ты, Маня, булка с изюмом! В эту щель Людка-истеричка не пролезет, а уж ты…

— Клава, без паники. Щиты внизу, у пола, закреплены, а кверху расходятся. Значит, мы берем тележку, я на нее залезаю, прыгаю, и…

— Трахаешься вниз головой с другой стороны щита.

— Не обязательно. Я сгруппируюсь.

— Ну-ну. Снимай ватник.

— Я замерзну.

— Ничего, трусцой побежишь.

Сняв ватник, я осталась в белом халате, джинсах и бюстгальтере.

Еще раз скептически оглядев мою похудевшую, но, честно скажем, не самую тонкую фигуру, Клава зашла в подготовительный цех и вывезла запасную тележку.

— Залезай, экстремалка.

Крякнув от непривычного физического упражнения, я неуклюже забралась на тележку. Она, несмотря на установленный тормоз, ходила под ногами ходуном, грозя скинуть меня в самый ответственный момент.

Я сверху, а Клава снизу пытались сделать щель между щитами больше, но получалось плохо.

Я навалилась всем телом на правый щит, Клава потянула на себя левый. Через секунду я вывалилась в темный туннель, ударившись головой о твердую стену. Повезло — не носом, не лбом, а темечком. То есть боль была терпимой, так сказать, «не в счет».

Между щитами показалась рука с фонарем, затем половина лица Клавы.

— Пчелкой, туда и обратно. Обед я твой съем, чтобы не вызывать подозрений. Уверена, никто твоего отсутствия до вечера не заметит. Ну, давай, мухой!

— Угу, — я поежилась от холода. — Уже лечу.

Пока не закончились щиты стен от наших цехов, пришлось идти впритык к земляным сводам туннеля. Не знаю, из какой породы сделаны стены, но пачкались они здорово. Белому халату досталось, он немедленно почернел.

Посветив в перспективу малосильным фонариком, я оценила размеры сумасшествия начинаемого мероприятия. В такой глубокой и темной заднице я еще не была никогда. Ни впереди, ни сзади ни хрена не видно. Есть только отблеск заржавевших рельсов, кусок стены с кабелем на стойках и носки моих кроссовок.

Больше ничего. Ни впереди, ни сзади. Темнота, беспросветная, безнадежная. Вакуум. И тишина. Давящая. Абсолютная, жуткая.

Хотелось, очень хотелось плюнуть и вернуться. Если тебе не очень приспичило на свободу, то пройти по темному туннелю несколько километров и не свихнуться — задача сложная. Но выполнимая. Я дойду.

Последний раз оглянувшись на серую стену цеха, за которым был свет, тепло и люди, я разглядывала под ногами деревянные шпалы. Выключила фонарик и двинулась вперед, в темноту, считая шаги. После каждой сотни загибала палец на левой руке, затем, переложив фонарь — на правой. После тысячи светила на землю и подбирала камушек.

Скоро я приноровилась к расстояниям между шпал рельсов и скакала, считая про себя пройденные этапы. На шесть тысяч четыреста сорок третьей шпале сбилась и шла просто так, прямо.

Но скоро в голове опять замелькали цифры. Мой шаг равняется ровно полуметру. Значит, я прошла три километра с копейками. А надо, как минимум, тридцать тысяч шагов.

Через десять тысяч шагов мне начало казаться, что за мной кто-то идет. Злой и опасный. Посветила назад — никого. И ничего, пустота абсолютного мрака. Здесь даже вездесущих крыс не было. Что им тут делать? Холодно и жрачки нет.

Температура в туннеле круглогодично была, как мне сказала Катя-мышка, плюс семь. Как раз при таком градусе человек замерзает, если оказывается без одежды и без движения.

На двадцати тысячах шагов я ощутила себя не то в кошмарном сне, не то на другой планете. И я на ней одна, больше никого нет. Не было и не будет. Двадцать тысяч шагов — это же десять километров. Два часа с минутами. Иду уже целую вечность.

Вот когда ходишь по магазинам, подарки выбираешь или отсматриваешь образцы для продажи, то время летит незаметно. А тут главное — не шизануться. Двадцать тысяч сто один, сто два, сто три…

Двадцать четыре тысячи. Стоп. Надо отдышаться.

Я встала, положила на землю фонарь, подобрала камушек, засунула в карман джинсов, ставших мне великоватыми, и растерла друг о друга озябшие руки.

Впереди. Звуки. Пока я считала вслух и шумно дышала, стараясь идти быстрее, впереди возник шум. Его появление я пропустила. Зато сейчас он явственный. Нет, не галлюцинация. Точно шум. Бурильный. Звук отбойных молотков. У мамы в Твери под окнами постоянно латают дорогу, и звук именно такой — противный. Нет, очень даже не противный. Обнадеживающий.

Подхватив фонарь, я сделала слишком широкий шаг, попала на шпалу, и нога соскользнула, чуть не подвернувшись. Стоп! Нечего заранее радоваться. Ритмично, в едином темпе, без фанатизма. Раз-два, раз-два…

Шум подземных работ нарастал, и появился серый полукруг туннеля. Сначала серел совсем блеклый контур, но с каждым шагом свет нарастал и вскоре стал голубым.