Головоломка для практикантки - Алексей Макеев

– А что с ним делать, Лев Иванович?

– Будем здесь пока осматриваться. Яхту нужно тщательно проверить, каждый уголок на ней, каждую щель. А этот пускай здесь на диванчике полежит и проспится. Придет время, все расскажет.

Спустя два часа яхта была обследована. Ничего из того, что так интересовало Гурова, найдено не было, и это не на шутку разозлило и одновременно испугало полковника. Хотелось, конечно, чтобы все было ясно и понятно, но так бывает только в кино. Предстояла длительная беседа с подозреваемым. Борода и помятый внешний вид, мутные глаза все же не могли не выдать в нем того человека, которого все искали. Это точно был Мономах.

– Ну, что, Вайцеховский, проспался, пришел в себя? Караулим тебя, как королевскую особу, уже пять часов. Плохо тебе? А зачем пил столько? Выглядишь ужасно, конечно.

– Пить, – едва слышно попросил задержанный.

– Будет тебе пить. Ребята, налейте ему водички, пусть освежится.

Валентин залпом выпил три стакана воды и начал осматривать то, что находилось вокруг него.

– Это все я?

– Ну, не мы же!

– А что вы тут делаете? А что собственно, – начал было возмущаться Вайцеховский и приподниматься с дивана, но тут подошел Левашов и одним движением руки посадил его на прежнее место, тем самым дав понять, что вопросы сейчас задавать будет не он.

Гуров расчистил себе место за столом, раскрыл свою папку с документами и одарил Вайцеховского таким взглядом, от которого пробегал мороз по коже. А как еще можно было смотреть на человека, который даже собственную дочь готов лишить счастья ради собственной выгоды.

– Что, Валентин Юрьевич, имеете представление, по какому поводу мы здесь все собрались?

– Ни малейшего, – надменно буркнул Вайцеховский.

– Плохо. В таком случае разговор будет долгим и не очень приятным.

Вайцеховский, конечно же, все понимал, несмотря на свое коматозное состояние. Он смотрел на Гурова изучающе, пытаясь понять, что знает полковник, в каких границах, а чего не знает. Вот только выведать это можно было лишь методом проб и ошибок, нужно было задать кучу вопросов, а это могло еще больше разозлить незваных гостей.

– Вы, Валентин Юрьевич, подозреваетесь в совершении особо тяжкого преступления в составе группы, где выступили в качестве организатора убийства, и даже не одного. Обо всех ваших злодеяниях нам стало известно доподлинно, и отпираться вам не имеет смысла. Есть человек, который раскрыл вас как заказчика и организатора убийства Фельцман Татьяны Николаевны. Нет сомнений в том, что у вас хранятся похищенные драгоценности на баснословную денежную сумму, которые, как я полагаю, вы планировали вывезти на этом суденышке в Турцию.

– Какая чушь! Это возмутительно! Вы ответите за свои слова. Я уважаемый человек, в моих кругах не принято даже общаться подобным тоном. Единственное, в чем я виноват, – в том, что беспробудно пил несколько дней. Имею грех, даю слабину два раза в год. Тем более когда есть такой ужасный повод. У меня погибла теща! Какие-то мерзавцы лишили ее жизни, у меня траур.

– Хватит ломать комедию. Настолько сильный траур, что даже на похороны явиться не соизволил.

– Да. Я не был на похоронах, не был. Ну и что? Какое это дает основание думать, что кровь моей тещи на моих руках?

– А я и не говорю, что на ваших. Формально да, ее убил другой человек, а фактически вы к этому приложили немало усилий. Грустно, Вайцеховский, грустно, когда ради побрякушек лишаешь собственную дочь последних родственников.

Валентин не реагировал на слова полковника. Жалости в нем не было ни на грамм, только желание выкрутиться, вывернуться. Но и на таких персонажей у Гурова имелись свои рычаги давления. С такими вести себя нужно жестко, бесцеремонно, чтобы они поняли, к кому попали и что впереди ждет несладкая жизнь.

– Не слышу раскаяния. Уже пора понять, что есть все доказательства и открыта дорога на зону. А, Мономах?

– Кто? – протяжно спросил Вайцеховский, выдержав паузу, и посмотрел на Гурова широкими от испуга глазами.

– Да-да, и ваша кличка нам тоже известна. Нам все известно, кроме того, где сейчас находится награбленное. И о нем вы нам сейчас расскажете, Вайцеховский. То, что мы провели визуальный осмотр яхты – еще ни о чем не говорит. Сейчас наши ребята отбуксируют ее на мель и вскроют до основания, переберут до каждого винтика. Я почему-то уверен, что драгоценности Фельцман именно здесь, рядом. А вы за свою несговорчивость будете отправлены в тот изолятор, где сидят ушлые матерые парни, они расскажут о своей арестантской жизни, поделятся впечатлениями, чифирем угостят, может быть, или чем-то другим. Как вам такая перспектива, Мономах? Они любят сбивать спесь с «царских особ».

– Вы что, мне угрожаете?

– Ни в коем случае. Просто рассказываю о новых горизонтах вашей жизни. Это не сказки, это суровая реальность.

Мономах ранее не был судим, по крайне мере, в общей базе информации о нем не нашлось, а потому такая дикая перспектива его, безусловно, пугала. Он был наслышан о том, какие суровые законы царят в стенах казенного дома, и такого будущего для себя не хотел. Гуров понимал это. Одно дело – Липатов: зубастый, видавший многое на своем веку, такой найдет себе место даже среди самой несносной компании. И другое дело – Мономах: заслуживший к себе уважение среди братков на воле, но не бывавший в местах не столь отдаленных, не евший баланду за одним столом с отморозками из разных уголков страны.

– Я сейчас все расскажу, – тихо сказал Вайцеховский и опустил глаза.

Сейчас Гурову меньше всего этот герой напоминал того Мономаха – историческую личность. «Надо же, такой громкий псевдоним и такой мелкий продажный человек, да еще и пьющий, – подумал Лев Иванович. – Его геройства хватило только лишь на то, чтобы убить старуху и забрать у нее ценное. Ничтожный человечишка».

– Рассказывайте, мы ждем. Не торопимся, выслушаем вас, запишем.

– А с чего же начать?

– Начните с основного: где драгоценности убитой?

– Я покажу, я все покажу.

Вайцеховский подошел к столу, остановился и сказал: «Они здесь». Рядом ничего не было, только стол, за которым сидел Гуров, да бутылки вокруг. Только если внимательно присмотреться, то можно заметить сколы в деревянном палубном настиле. Кто-то срывал его совсем недавно и попытался вернуть на прежнее место, но вот зазубрины все же остались. Оперативники аккуратно сняли те рейки, которые уже были тронуты ранее. В настиле появилось отверстие в форме прямоугольника, но там не было ничего, только закрытое строительной пеной пространство. По кивку Вайцеховского ребята поняли, что нужно продолжать вскрытие этого секретного портала. Вооружившись кто чем, они по кусочку, по сантиметру начали снимать застывшие слои пенополиуретанового герметика. Кропотливая работа заняла добрых полчаса. Старались не повредить то, что искали, а потому и пришлось изрядно попотеть. Наконец показалось что-то черное, испачканное в монтажной пене. Это была сумка.