История любви в истории Франции. Том 2. От Анны де Боже до Марии Туше - Ги Бретон

Политика, однако, тоже не была забыта. И в Шатобриан король приехал не только для того, чтобы позабавиться с красавицей Франсуазой. Ему хотелось заручиться поддержкой Жана де Лаваля в одном деликатном споре между ним и несколькими знатнейшими бретонскими сеньорами. Последние оспаривали у короля Франции его право наследовать королеве Клод, законной наследнице герцогства Бретонского, под тем предлогом, что он женился на Элеоноре. Франциск нуждался в поддержке губернатора Бретани.

Возможно, кого-то удивит бесцеремонное обращение короля с мужем своей любовницы, от которого он ждет важной услуги. Да и мог ли он рассчитывать на услужливость Жана де Лаваля, у которого на целые десять лет отнял жену, а теперь еще дошел до такой наглости, что явился наставить ему рога в собственном доме?

— Да, сеньор де Шатобриан прекрасно знал правила жизни и не желал показывать свою ревность, чтобы никто не смог сказать, что он «плохо воспитанный муж».

Под мягким нажимом жены, присутствовавшей при обсуждении, Жан де Л аваль заверил короля в своей полной поддержке в этом деле и выразил уверенность, что Бретонские Штаты в соответствии с их законом, их правом и их обычаем признают дофина Франциска своим герцогом, тем самым освятив окончательно присоединение Бретани к Франции.

Франсуаза была счастлива, видя короля довольным, и подумала, что он обязательно отпразднует с ней свой успех в мягких и густых травах Сен-Жана. И действительно, в тот же день они совершили прогулку в близлежащее селение. Но судьба таит в себе много неожиданного, и вот уже король демонстрирует свою учтивость встреченной по дороге юной селяночке.

Вот что рассказывает об этом событии мемуарист: когда влюбленные проходили по какой-то деревушке, к королю подошла девушка и протянула ему букет роз. Франциск, очарованный этим жестом, остановил коня и собрался было взять цветы, но тут животное неожиданно сделало рывок в сторону и сбило с ног девушку. Одним прыжком Франциск I соскочил с коня. а за ним то же самое сделала м-м де Шатобриан.

— Ты поранилась? — спросил король.

— Мне больно ногу.

— Как тебя зовут?

— Франсуаза Жошо.

Франциск I, сильно расстроенный происшедшим, о сочувствием смотрел на юную селянку. Она оказалась хорошенькой, и было приятно смотреть на нее, лежащую среди луговых маргариток. И королю она вдруг показалась такой прекрасной и такой желанной, что от жара в крови и от проснувшегося желания у него перехватило дыхание.

М-м де Шатобриан хорошо знала короля. Заметив, как блеснули его глаза, она поняла, что героиней этого дня будет другая.

Действительно, Франциск I, как рассказывает историк, «пожелал сам отнести девушку на руках до ее убогого жилища, где и занялся ее лечением со всей обходительностью и пылом, на какие был способен». Затем приказал, чтобы часть его свиты встала лагерем вблизи хижины для того, чтобы он мог «продолжать оказывать раненой такую помощь, которая заставит ее забыть о боли в ноге»…

Вследствие этого м-м де Шатобриан вернулась в город одна.

Что же касается короля, он возвратился в замок лишь через день.

Следуя своей привычке, Франсуаза не стала упрекать неверного любовника, и скоро все позабыли маленькую крестьяночку. Зато в памяти местных жителей это событие осталось запечатленным навеки. А место, где стояла хижина Франсуазы Жошо, в лесу Тейи под Руже, еще и сегодня зовется «Двор Короля».

* * *

Ранним утром 22 июня жители Шатобриана столпились у своих окон, чтобы поглазеть, как Франциск I и его пятнадцатитысячная свита с невероятным шумом покидали город.

Король в белой с золотым шитьем одежде возглавлял кавалькаду. Рядом с ним, в красном с желтым, ехал Жан де Лаваль. Оба государственных мужа отправлялись «в деловую поездку» и охотно отвечали на приветственные крики горожан. Пронзительные звуки труб, гобоев, дробь барабанов, крики «ура», ржание лошадей слились в невообразимый грохот, так что кошки попрятались по погребам. Грандиозное дефиле продолжалось часа два, потом топот копыт постепенно стих, и город снова погрузился в сонную тишину.

Франсуаза, оставшись одна, дала волю слезам. Последнее увлекательнейшее приключение в ее жизни закончилось. Конечно, покидая замок, король уверял ее в своей любви, больше того, в благодарность за шесть восхитительных недель, проведенных с нею, он преподнес ей «права владения, землю и Суэвскую сеньорию в Бретани», одного из самых богатых доменов во всем герцогстве, и даже пообещал вернуться, возможно, у него действительно было такое намерение… Но она хорошо знала, что Анна де Писле, чья ревность была угрожающей, пойдет на все, чтобы отомстить, а страдающий непостоянством Франциск, как всегда, забудет свои обещания.

И м-м де Шатобриан горько плакала.

Она бы рыдала еще сильнее, если б знала, что никогда больше не увидит короля Франции.

* * *

Франциск I и Жан де Лаваль, намеревавшиеся «подготовить умы» до того, как соберутся Бретонские Штаты, открытие которых намечалось на начало августа, объехали герцогство более чем за месяц, от души развлекаясь и охотясь, как два приятеля, что, кстати, послужило темой для нескольких издевательских песенок.

В Ванне благодаря поддержке сеньора де Шатобриана права короля были, естественно, признаны высшей знатью, и было решено, что коронование дофина как герцога Бретонского состоится в Ренне через несколько недель. Эта церемония, положившая конец пятидесятилетним спорам и препирательствам, произошла 16 августа и сопровождалась пышными празднествами, которые просто ослепили бретонцев. Спустя неделю дофин Франции совершил торжественное вступление в Нант под именем Франциска III Бретонского. Франциск I добился наконец своей цели.

В благодарность за это он сделал несколько дорогих подарков своему другу монсеньеру де Шатобриану, а затем, расставшись с этим образцовым мужем, не спеша возвратился в Амбуаз, где иссушенная злобой Анна де Писле поджидала его почти четыре месяца.

Хитрая фаворитка, как только узнала, что король вернулся, улеглась в постель и с видом страдалицы принялась стонать:

— Оставьте меня, дайте мне умереть!

Потом она заперла дверь в свою комнату и отказалась принимать пищу, заходясь при этом «такими громкими рыданиями, что не нашлось при дворе человека, который бы не признал, что она слишком уж переигрывает».

Разумеется, сразу по приезде Франциску I сообщили, «в каком скорбном состоянии пребывает все это время мадемуазель де Писле». Разволновавшийся король бросился к ее постели.

Никто не знает, о чем они говорили. Известно только, что король, явившись в спальню Анны в десять часов утра, вышел оттуда на следующий день в четыре часа пополудни и «казался таким утомленным, как если бы он гнался за оленем»…

Люди «с извращенным умом» пусть думают об этом что им захочется.

Но что бы там ни было, одно бесспорно: они помирились. Вечером улыбающаяся и вновь расцветшая Анна де Писле появилась в великолепном платье и села во главе стола, рядом с королем Франции.