Друзская сага - Виталий Каплан

Экран влажно смигнул, вспыхнул и сразу развеял сомнения и надежды. С него крупным планом в лицо улыбался ливанский «шейх-меценат».

— По данным полиции, теракт, в котором предварительно погибло двадцать четыре и ранено около тридцати человек, совершил Хасан Ала Ад-Дин Джума. Смертник являлся боевиком террористической организации «Хизбалла». Проживал в городе Сидон на юге Ливана, — четверо друзов застонали почти одновременно, — полиция открыто заявляет, что не имела информации о готовящемся теракте и на этом этапе не представляет, как смертник свободно передвигался, минуя полицейские кордоны. Личность террориста удалось установить после того, как на месте взрыва обнаружились его останки и обрывки документов. Место теракта оцеплено силами безопасности, работают бригады «скорой помощи» и спасатели. Пострадавшие доставлены в тель-авивские больницы, открыты «горячие линии».

На экране высветились названия больниц и номера телефонов.

— По имеющейся информации, — глаза диктора сузились, будто он вглядывался в лица, стараясь узнать, — смертник привел в действие взрывное устройство, находясь в передней части салона. Крышу автобуса сорвало, в центральной части возник пожар, который, к счастью, удалось быстро потушить.

Хнифас, выкрикивая ругательства, обрушил удар на журнальный столик.

— Ответственность за теракт, пока не приняла на себя ни одна из террористических организаций, но у полиции и ШАБАКа не возникает сомнений, что «Хизбалла» имеет прямое отношение к преступлению. По свидетельствам очевидцев, взрыв был такой силы, что опознать большинство пострадавших не представляется возможным. На данном этапе эвакуация пострадавших закончена. Раненые доставлены в различные медицинские центры для госпитализации.

На экране снова появился список больниц, количество раненных в каждой из них и телефоны «горячих линий». Теперь все телеканалы стали средоточием крови, боли и гнева:

— Среди убитых шестеро детей в возрасте от трёх недель до девяти лет… Для усиления поражающего действия взрывное устройство было начинено стальными предметами — гвоздями, скобами, болтами.

— Повсюду куски плоти, оторванные руки и ноги, — рассказал нам парамедик, первым прибывший на место теракта.

— Кабинет министров собрался на экстренное совещание…

Чередовались картины — покореженный автобус. Лужи крови на асфальте. Бурые пятна на витринах. Накладывалась звуковая дорожка — вой сирен спецмашин, мчавшихся на помощь.

— Выключи, пожалуйста, — попросил Хнифас Буза, — нет больше сил смотреть…

— Махмуд собака, — взорвался Акель, — говорят же, нельзя верить мусульманам! Никогда ни при каких обстоятельствах! Проклятый Абу-Кишек с его педерастом Музаффаром! «…Братья муахиддун… Мы вместе… Вы герои…» Догеройствовались! Анвар, что будем делать? Сдаваться?

— Ты с ума сошёл? Нас накажут, как наказали бы ливанца, останься он жив. Простая математика: двадцать четыре убитых — двадцать четыре пожизненных срока. На каждого! Ничего, абсолютно ничего не поможет! Не спасёт сотрудничество со следствием. А так… — Анвар обречённо махнул рукой, — есть хоть какой-то шанс. Вычислить нас, практически, невозможно… наверное… Если станем молчать, жить да работать, как до сегодня, никто не подумает искать пособников террориста среди друзов.

— Мы предатели, — тихо, как бы самому себе, сказал Акель, — мы предатели!

— Это они предатели, — вскочив с места и воздев кверху кулаки, прорычал Анвар, — это они довели нас до рабской жизни. Они присвоили земли наших предков… Они разрушили нашу общину…

Рычание оборвалось. Перешло на шёпот. Большой, сильный человек зарыдал, как ребёнок, прикрыв лицо ладонями.

Звонок в дверь заставил всех замереть.

— У меня в подвале оружие, — прошептал Буз.

— Ты что! Какое оружие? Иди, открывай.

— Пойди ты, — снова залепетал Буз.

— Твой дом… а… чёрт с ним, — Анвар выругался и направился к входной двери. Не дойдя к ней, просипел:

— Входи, открыто.

Подождал, не раздалось ни звука. Он сделал шаг и ещё один. За дверью никого не было. Вышел, огляделся, холодея в ожидании, что сейчас собьют с ног. Завернут руки за спину. Щёлкнут на запястьях наручники. Не было никого. Мавр ворчал в будке.

В последний момент, уже закрывая дверь, Анвар рассмотрел у порога небольшой свёрток. Явно не случайный.

Он дотронулся. Поднял и вернулся в дом.

— Буз, где ключи?

— Кто это был?

— Где ключи от двери? — повысил голос Анвар.

— В замке… В двери… Чего кричишь, — обиделся Буз, — скажи, кто приходил!

Анвар показал пакет.

— Разворачивай, — поторопил Хнифас.

Внутри обнаружились два пронумерованных диска.

— Где компьютер, Буз?

— В спальне…

Перебрались в спальню. Анвар вставил первый диск в дисковод. Высветился видеофайл. «О господи!» взмолился мысленно Анвар. Щёлкнул мышкой.

Три камеры сопровождали движение машин — «Опеля», «скорой» и «пожарной». Фиксировали маршрут. Начиная с момента, когда они съехались в колонну. Мнимый шейх побеседовал с Анваром. Одел форму. Улёгся на носилки в салоне «скорой». Дорога в Тель-Авив. Улица Аленби. Безбородая физиономия крупным планом. И лица четырёх друзов.

В кадре всплыла демоническая фигура с куфиёй на голове. С глазами, пышущими ненавистью. Жёсткий голос хлестал наотмашь: «Эти кадры сохранятся до тех пор, пока будете выполнять наши поручения. На диске номер «два» шифровальная программа, её следует использовать при последующих сеансах. Каждый день, начиная с завтрашнего, ровно с восьми часов вечера будете заходить на сайт «Таммуз» и подключаться к сексчату. Ваш ник — «Crazyboy». Наш — «Pussycat». Во время переписки диск с программой должен находиться в дисководе. Аллах велик, да восславится имя Его и имя пророка Его Мухаммеда.

Григорианский календарь делит год на двенадцать месяцев. Месяц, в среднем, на тридцать суток. В сутках двадцать четыре часа. Час дробится на шестьдесят минут. В каждой минуте по шестьдесят секунд. Банальность, но есть и другие измерения. Момент — легкокрылый фрагмент времени. Иногда секунда. Иногда — человеческая жизнь. Миг — вензель прошлого и гонг будущего. Вряд ли кто-то решится возразить. Или перепутать мгновение с вечностью. Неважно, сколько времени поместится между оборванной жизнью и началом отсчёта, когда можно было предотвратить смерть.

Начало казалось безукоризненным.

— Докладывай, — приказал начальник отдела Куперман. Седой флегматичный сбитень лет за шестьдесят. Залысины добавляли ему схожести с Бен Гурионом. Как и основатель государства в общении Орен был суетлив. То триумфально порывист, то кропотлив до самозабвения. Открытое дело требовало проникновения. Он посмотрел на монитор.