От Иерусалима до Рима. По следам святого Павла - Генри Воллам Мортон

И еще одно имя навечно вписано в анналы истории Фамагусты. Этот венецианец по праву заслужил звание героя благодаря своей стойкости и силе духа. Во время печально знаменитой турецкой осады Марк-Антонио Брагадин командовал гарнизоном Фамагусты. На долю этого человека выпала столь мучительная смерть, что даже в тот жестокий век она потрясла всю Европу. Раздраженный долгим сопротивлением крепости турецкий военачальник Лала Мустафа-паша решил примерно покарать ее коменданта. Коленопреклоненный Брагадин стоял над плахой и ожидал смерти. Дважды меч турецкого палача взлетал над его головой, но останавливался в дюйме от шеи. На третий раз ему отсекли нос и уши.

— Ну, и где же твой Христос? — издевался паша. — Почему он не приходит тебе на помощь?

Люди, присутствовавшие на казни Брагадина, вспоминали, с каким достоинством держался венецианец. Все насмешки мучителей он встречал гордым молчанием. На протяжении десяти дней его заставляли перетаскивать тяжеленные корзины с камнями к крепостному валу. При этом всякий раз, проходя мимо палатки паши, он должен был опускаться на колени и целовать землю. Затем Брагадина подвесили на нок-рее флагмана Мустафы с пяткой якоря, привязанной к его ногам. Десять дней он висел там в качестве живой мишени для злобных шуток турецких солдат.

По истечении этого срока Брагадина — под торжественный бой барабанов и пронзительные звуки труб — привели на центральную городскую площадь Фамагусты. Здесь несчастного коменданта привязали к колонне, и палач-иудей живьем содрал с него кожу. Паша с наслаждением наблюдал за казнью своего врага. Из кожи Брагадина изготовили чучело, которое затем укрепили на спине коровы (под издевательским красным зонтиком) и в таком виде провезли по улицам города. Окровавленную плоть венецианца изрубили на куски и подвесили над воротами Фамагусты. Когда турецкий флот направился в Константинополь, зловещее чучело снова заняло место на нок-рее и демонстративно проследовало мимо средиземноморских портов.

Конец этой истории служит еще одним свидетельством поистине непостижимого характера Мустафы-паши. Он не постеснялся вступить в переговоры с сыновьями Брагадина и после долгой торговли за немалые деньги продал им кожу казненного героя.

Всякий раз теперь, как судьба заносит меня в Венецию, я обязательно нанимаю гондолу, чтобы она отвезла меня к маленькой площади, на которой стоит статуя Коллеони. Кажется, будто знаменитый кондотьер, приподнявшись в стременах, скачет навстречу испытаниям. Неподалеку от памятника стоит церковь Святого Павла, в которой хранится кожа Брагадина. Глядя на погребальную урну, я вспоминаю славную осаду Фамагусты и благодарю судьбу за то, что хотя бы останки этого отважного героя обрели покой в великолепных интерьерах его родной Венеции.

6

Примерно в четырех милях от Фамагусты располагается монастырь Святого Варнавы. Мы знаем, что этот святой был уроженцем Кипра, и местные крестьяне не без основания полагают, что Варнава лучше всех других небожителей — может быть, за исключением самой Панагии, Богородицы — понимает нужды жителей острова и заботливо печется о них.

Монастырь, живописное здание с множеством куполов, стоит в стороне от главной дороги, посреди засеянного бобами поля. В маленьком залитом солнцем дворике не было видно ни души. Полуденный зной сгустился над Кипром, и в вязкой тишине, казалось, было слышно, как за оградой прорастают стебли.

Я прошел под прохладные своды маленького беленого здания, чьи купола подпирали мраморные колонны, обнаруженные на древних развалинах Саламиса. Позолоченный иконостас, который в греческих церквях играет роль крестной перегородки и отделяет клирос от нефа, тихонько поскрипывал под тяжестью икон.

Греческая православная церковь не приемлет скульптурных изображений — запрет этот восходит к тем далеким временам, когда все статуи рассматривались как элемент языческого идолопоклонства, — зато горячо приветствует иконопись. Даже самые крохотные и бедные из греческих церквей считают своим долгом иметь целую выставку этих священных изображений. Деревенский люд приписывает им чудодейственные свойства, и нередко можно наблюдать, как крестьяне благоговейно целуют деревянные оклады.

Заглянув в полуоткрытую дверь, я увидел греческого монаха, корпевшего возле мольберта с иконой. Он был так увлечен работой, что даже не заметил моего появления. Я рассматривал тщедушную фигурку, волосы, собранные в хвост на затылке, смешную шапку пирожком. В руке у монаха была тонкая бамбуковая кисточка, и он осторожно, высунув язык от старания, добавлял разноцветные мазки — красные, голубые, золотые — к фигуре святого на иконе. Заметив наконец постороннего человека, он прервал работу, вытер руки о рясу и со смущенной улыбкой шагнул мне навстречу.

Из разговора с монахом я выяснил, что техника православной иконописи уходит корнями в византийскую эпоху. Смешивать краски и наносить изображение его обучал семидесятилетний старец, который сам, в свою очередь, учился у такого же древнего старца — и так далее в глубь веков, когда только зарождались традиции иконографии. Как и все люди, занимающиеся милым сердцу трудом, этот греческий монах представлял собой приятное и трогательное зрелище.

Я обмолвился, что хотел бы осмотреть гробницу святого Варнавы, и монах охотно предложил свои услуги.

Мы миновали церковный дворик, пересекли бобовое поле и направились к уединенному каменному строению. К подземной гробнице вела каменная лестница. В склепе было прохладно и сыро. На стенах висели полуистлевшие иконы, чья-то заботливая рука зажгла свечу. Монах поведал мне историю этого захоронения.

— Поблизости от того места, где было обнаружено тело святого Варнавы, — рассказывал он, — располагался колодец со святой водой. Вода эта излечивает все виды кожных заболеваний.

Покинув подземный склеп, мы прошли в здание, выстроенное над колодцем. Там в углу стояло жестяное ведро на длинной веревке. Привычным движением монах сбросил ведро в колодец и вскоре вытянул обратно, наполненное кристально-чистой ледяной водой. Оказывается, местное население до сих пор использует здешнюю воду как целебное средство от всяких болезней.

После этой импровизированной экскурсии монах вернулся к работе над иконой, а я присел на камень рядом с гробницей святого Варнавы и попытался свести воедино все, что мне было известно об этом человеке.

Итак, мы достоверно знаем, что приблизительно в 47 году Варнава вместе с Павлом и Марком совершил свое первое миссионерское путешествие на Кипр. Планировалось в дальнейшем еще раз сюда вернуться в той же компании, но Павел почему-то отказался ехать с Марком.

Посему он взял с собой Силу и направился в Малую Азию, а Варнава, как и собирался, снова поехал со своим родственником Марком на Кипр. Начиная с этого момента мы покидаем область исторических фактов и переходим в туманную область легенд.

Среди киприотов широко распространено убеждение, что при вторичном посещении острова Варнава пал жертвой интриг некого Вариисия, исполнявшего роль астролога при дворе римского проконсула. Святой Павел во время своего первого миссионерского путешествия вступил в конфликт с этим человеком и поразил его слепотой. Вариисий затаил злобу на апостола и решил отомстить его сподвижнику. Он подговорил саламинских евреев, и те до смерти забили камнями Варнаву на городском ипподроме. Марк выкрал тело друга и тайно захоронил его в одной из римских гробниц за пределами Саламина.