Феномен Александра Невского. Русь XIII века между Западом и Востоком - Вадим Долгов

На этом научную часть рассуждения следует остановить. Однако научно-популярный жанр книги заставляет обратить внимание на некоторые сопутствующие моменты, не важные в академическом контексте, но привлекающие общее внимание широкой читающей публики. Из объяснений А.А. Горского неопровержимо следует, что помочь князю Юрию в битве против Батыя ни Ярослав, ни Александр не могли. Но их личное участие в битве во главе княжеской дружины вполне могло бы состояться! А раз так, то почему они не сделали этого?

Этот вопрос является ключевым для понимания «исторической мифологии», существующей в современном массовом сознании. Дело в том, что координаты восприятия истории в голове некого усредненного «обычного человека» задаются отнюдь не исторической наукой. Гораздо больший вклад в нее вносят приключенческая литература, кинематограф и компьютерные игры (прежде всего тактические шутеры и стратегии). Причем это даже далеко не всегда литература, кинематограф или игры, посвященные исторической проблематике. В контексте приключенческого «геймплея» герой обязательно должен действовать. Шевалье д’Артаньян обязательно должен отправиться за подвесками королевы, шотландец Уильям Уоллес обязательно должен вонзить нож в сердце английского шерифа, вожди Альянса вселенной Warcraft обязательно должны нападать на гоблинов Орды. Иначе не будет книги, фильма, игры. Реальные исторические фигуры по сложившемуся стереотипу оцениваются так же: если историческое лицо не доставило потомкам удовольствия историей своей романической гибели, оно эмоционально воспринимается как «скучное», а с моральной точки зрения «недостаточно смелое, решительное, благородное и пр.».

Это, безусловно, ошибка восприятия. Потомкам, возможно, тоже будет скучно узнать, что уважаемый читатель проводил время над научно-популярными книгами, а не воевал с оружием в руках в горячих точках, не искал сказочные сокровища, а просто каждый день ходил на работу. Однако и им нужно будет вспомнить, что логика реальной жизни и логика реальной политики от логики романа отличаются. Проживая жизнь, невозможно сделать save. Это обстоятельство вредит занимательности ее сюжета и яркости приключений. Но история – не роман. Историческая же реальность заключалась в том, что оказание помощи Юрию Всеволодичу в битве на р. Сити Ярославом и Александром было невозможно, а участие силами княжеских дружин – нерационально.

Деконструкция № 2. Александр воспользовался приходом монголов для захвата власти на Руси вне существовавшего порядка.

Деконструкция деконструкции № 2.

Никаких ощутимых династических преференций Александр от монголов не получил – взошел на престол по надлежащей очереди. После смерти отца на владимирском великокняжеском престоле успели побывать дядя Святослав, брат Михаил Хоробрит и брат Андрей. Причем оба брата были младше Александра. Если Александр и нарушил очередь, то лишь в том смысле, что свою очередь он пропустил.

Деконструкция № 3. Переписка Александра с папой Иннокентием – «предательство идеалов православия».

Деконструкция деконструкции № 3.

В данном случае речь идет об упомянутом выше письме Иннокентия Александру, из которого возникает ощущение, что князь намеревался признать власть папы и принять католицизм. По мнению А.А. Горского, Александр действительно мог высказать папе готовность принять католичество в обмен на военную помощь. Но, совершив поездку в Орду и оценив неудачный опыт Даниила Галицкого, идеи эту отставил. Горский резюмирует предельно емко:

«1. В ходе своей двухгодичной поездки по степям (1247–1249 гг.) Александр смог, с одной стороны, убедиться в военной мощи Монгольской империи, а с другой – понять, что монголо-татары не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру. Это должно было выгодно отличать их в глазах князя от крестоносцев, действия которых характеризовались непосредственным захватом территории и насильственным обращением населения в католичество.

2. После возвращения Александра на Русь в конце 1249 г. к нему должны были дойти сведения о том, что сближение с Римом сильнейшего князя Южной Руси Даниила Романовича Галицкого оказалось бесполезным для дела обороны от татар: обещанный папой антитатарский крестовый поход не состоялся.

3. В 1249 г. фактический правитель Швеции ярл Биргер начал окончательное завоевание земли еми (Центральная Финляндия), причем сделано было это с благословения папского легата. Земля еми издревле входила в сферу влияния Новгорода, и Александр имел основания расценить происшедшее как недружественный по отношению к нему акт со стороны курии.

4. Упоминание в булле от 15 сентября 1248 г. возможности учреждения в Пскове католической епископской кафедры неизбежно должно было вызвать у Александра отрицательные эмоции, так как ранее епископия была учреждена в захваченном немцами Юрьеве, и поэтому предложение об утверждении таковой во Пскове ассоциировалось с аннексионистскими устремлениями ордена, напоминая о более чем годичном пребывании Пскова в 1240–1242 гг. в руках крестоносцев. Таким образом, решение князя прекратить контакты с Иннокентием IV было связано с осознанием бесперспективности сближения с Римом для противостояния Орде и с явными проявлениями своекорыстных мотивов в политике папы»[200]. То есть никаких результативных переговоров с папой Иннокентием IV Александр не вел и, как только стало ясно, что военная помощь крестоносцев не даст возможности освободить Русь от восточной напасти, всякое общение прекратил. В общем, выяснилось, что Александр ни братьев, ни веры предков не предавал. Рати татарские на Русь не наводил. В общем, все оказалось «скучно». Александр «действовал как расчетливый, но не беспринципный политик», – резюмирует свои доводы А.А. Горский[201].

Итак, как Александр не уклонялся от поездки в логово врага, необходимость визита в Орду назрела. Важно отметить, что поездки в Сарай были чрезвычайно тяжелым делом. О том, какие трудности поджидали путешественника, пересекавшего из края в край Евразийский континент, подробно написал в своем путевом отчете все тот же Иоанн де Плано Карпини (Джованни дель Плано Карпини). На то, чтобы достичь Каракорума, в те времена уходило около года. Ехать нужно было на выносливых монгольских лошадках, обладавших умением самостоятельно находить корм зимой. Европейские лошади не выдерживали трудностей пути – они не умели находить себе пропитание под снегом. Ночевки устраивались в чистом поле, поскольку огромные пространства, отделявшие Русь от Монголии, были почти безлюдны: никаких селений, где можно было бы найти приют, даже обладая значительными средствами, не было.

Но по достижении цели путешествия настоящие трудности только начинались. Сам Плано Карпини посетил ханскую ставку в то самое время, когда там присутствовал отец Александра – великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович. Старейший князь Руси оказался там одним из многих, приехавших, чтобы почтить избрание нового хана. Его, совместно с многочисленными послами и коронованными особами – султанами, вождями и царевичами, – держали за оградой Ставки. Плано Карпини отмечает, что среди всей этой толпы послов Ярослав и он сам получили высшее место. Это была честь, но весьма относительная. Монгольское гостеприимство было смертельно опасно. Итальянский монах пишет о великой чести, которой удостоился Ярослав. Ему из своих рук дала есть и пить мать хана Гуюка – Туракинахатун. После визита Ярослав занедужил и умер. Причем «все тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили, чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землею»[202].