Диспетчер атаки - Станислав Шульга

— Ну ладно, не дуйся… Иди сюда. — Она положила пульт на теплое коричневое одеяло, лежавшее на кровати.

Славик изменил выражение лица и как бы нехотя перебрался к ней.

Они лежали на кровати, а монитор терминала переливался праздничными оттенками слайд-шоу музыкального канала TVM-Grammy+. У Кати тоже был стакан, но без водки, только сок. Она запахнула халат и надела толстые шерстяные носки.

— Слав, а что было тогда у гейткиперских бустеров? Ты никогда особо не рассказывал о том, что там было.

— А ты никогда особо не спрашивала.

— Ты не любишь говорить на эту тему.

— Это был кризисный период в моей жизни. О чем вспоминать? О своей слабости.

— А личи? Что в них такого? Что-то вроде тайной полиции гейткиперов?

— Чушь это все. Никакая они не тайная полиция.

— А кто?

— Да какая разница?

— Слава, ты не боишься, что они сейчас вломятся и сделают все так, как им надо? Залепят мне лицо лентой, запрут в ванной, тебе введут катетер и скачают все, что им надо?

— Я думаю, что ребята Толстого успеют продержаться… минут десять. — Они рассмеялись. — За это время я успею демонтировать адаптер у себя в затылке, а ты успеешь позвонить сестрам.

— А если у нас будет всего пять минут и они накроют колпаком связь кепминга? — Она налила себе еще сока и не стала поправлять съехавшее плечико халатика.

— Схемы нейроразъемов можно сжечь обычной электробритвой. А катетер штука запрещенная и возиться с ним ой как долго. Шум ребята Толстого успеют поднять такой, что здесь очень скоро будет еще много таких же ребят… — Он оголил ее второе плечо и принял у нее стакан. — Это крайние меры. Да и не сунутся джаки в кейдж. Им же дороже будет.

— То есть беспокоиться нечего?

Он поцеловал ее в оголенное плечо и поправил халат.

— Беспокоится надо. Понимаешь, если операцией руководит деми-лич, то в деле задействованы серьезные ресурсы. Три-четыре десятка узлов, дюжина спутников, парочка эй-ай корпоративного класса, работающих на две трети номинала. Если на верхушке такой человек, то айсберг этот довольно большой. Если здесь лич, то дело точно не будет двигаться по обычному расписанию. У них всегда есть пара гадостей в запасе, причем гадостей вполне законных или таких, из-за которых виновники отделаются легким штрафом. Но с другой стороны, чтобы провернуть эти гадости, нужно очень постараться. Не все и не всегда им удается. Так что у нас есть шанс.

— Ну хорошо, если ты так уверен. Хотя я не понимаю, что делать — плакать или смеяться?

— Улетать отсюда, Катя, улетать. Начинать новую жизнь. А сейчас давай спать.

Олаф Мортон был старшим братом ее матери, Кристины Мортон. В середине 80-х годов он покинул Штаты для того, чтобы получить образование в Старом Свете. Получив магистра экономики в Сорбонне, он устроился маркетологом в парижский офис малоизвестной тогда издательской компании Infogrames, которая в то время переходила в новый сегмент рынка: компьютерные игры на платформе PC. Через десять лет Infogrames, после длинного ряда поглощений своих ближайших конкурентов, стала одним из крупнейших издателей этих самых «игрушек», а Олаф, своевременно купивший акции родной компании, — обладателем суммы настолько круглой, что можно было смело начинать свое дело, не прося помощи из-за океана.

Олаф Мортон имел за спиной больше десяти лет опыта в игровой индустрии, он также имел достаточно широкие связи и не менее широкий взгляд на то, что происходило с индустрией развлечений тогда. Игра на бирже с акциями издателей и репутация компетентного бизнес-аналитика и специалиста по играм вообще давали ему возможность безбедно существовать и содержать семью. Но главный прорыв был впереди.

Первая волна европейского киберарта, начавшаяся в 2005–2007 годах, не застала его врасплох. Можно даже сказать, что он приложил к этому руку. Пока американские разработчики продолжали клепать бездумные клоны третьего DOOM'a, продукцию, рассчитанную на детей от пятнадцати до двадцати пяти, европейцы решили разработать новый сегмент рынка — аудиторию в возрасте от тридцати пяти до сорока. То, что планировалось как «небольшой» передел на рынке, стало прорывом в новую сферу. Игры переставали быть просто играми, индустрия переходила в новую, более зрелую фазу роста. В то время, почуяв куда дует ветер, Олаф продал несколько новых игровых концепций перспективным студиям разработчиков и, пользуясь своими связями, вывел их на крупных издателей. Платой за эти услуги была доля в бизнесе. Так он стал совладельцем нескольких новых студий, попутно организовав пару галерей нового формата.

Потом был Сайберглоб и вторая волна киберарта и много еще разных интересных вещей. Дядя Олаф вел с виду тихую, но на самом деле весьма активную деловую жизнь, помогая, создавая, продавая и перепродавая все, что было связано с кибернетической ветвью современного искусства. Он был в курсе всего нового и мог дать квалифицированную консультацию относительно всего того старого, созданного в области виртуальных искусств, начиная с примитивных аркадных игр конца восьмидесятых и заканчивая последними интерактивными проектами во второй зоне Си-Джея. Олаф Мортон знал «что, где, когда и почем», а также знал «кто» и «у кого». Он был крепко стоящим на ногах владельцем нескольких модных галерей, через которые можно было приобрести новомодные образцы кибернетического искусства по сходной цене.

Эрика иногда консультировалась у него. Случалось это не часто, поскольку дядя Олаф, несмотря на то что работал в сфере высоких технологий, почти не пользовался коммуникационными благами цивилизации. Отчасти это было связано с тем, что он не любил пользоваться открытыми каналами связи, а учиться пользоваться «серыми стволами» и программами-шифровальщиками он считал детством. Если кто-то хотел что-то узнать у Олафа, то для этого с Олафом нужно было встретиться лично, причем на его территории.

Ситуация была парадоксальной, но тем не менее репутация торговца современным искусством от этого не страдала.

На этот раз ей действительно нужен был совет. То, что попало ей в руки, было одновременно как непонятным, так и многообещающим. То, как это попало ей в руки, заслуживало отдельной истории. Эрика очень хотела понять, что это, и такой эксперт, как дядя Олаф, был просто незаменим.

Она встала в восемь, хотя не в ее привычках было вставать в такое время. Но завтрак в этой гостинице начинали подавать в восемь, а близлежащие кафе начинали работать только в десять.

Два круассана, черничный йогурт, кукурузные хлопья в молоке и чашка кофе. Более чем достаточно, чтобы дотянуть до обеда. Горничные косо посмотрели на нее, когда она взяла еще два йогурта. Потом выставят счет на пятнадцать евро, но это в порядке вещей. Эрика никогда не укладывалась в тот рацион, который входил в стоимость проживания. Вернувшись в номер, она закинула йогурты в холодильник и быстро собрала рюкзак, оделась и выскочила на улицу.