Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

Ночью перед битвой (так говорит Лукиан) царь увидел сон. Он узрел Александра Великого, который стоял рядом с ним, и затем Александр сам дал ему пароль на следующий день: «Будь здоров!»– обычная реплика при прощании[354]. По мере того как битва продолжалась, сердце у Антиоха упало. В войске галатов было сорок тысяч всадников и огромное множество колесниц (восемьдесят из них с серпами), и против всего этого у него был лишь небольшой отряд, собранный в спешке и в основном легко вооруженный. Однако тактик Теодот Родосский попросил царя не впадать в уныние. У Антиоха было шестнадцать слонов, и Теодот сказал ему поставить их в авангард битвы. Уловка сработала. Ибо когда слоны двинулись вперед, галатские кони обезумели от страха и рванули назад. Колесницы с серпами прорвали свои собственные ряды. Македонцы и греки ринулись в брешь и истребили великое множество галатов. Лишь немногим удалось спастись в холмах. Македонская армия собралась вокруг своего царя и провозгласила его победителем, криками назвав его Каллиником. Однако глаза Антиоха были полны горьких слез. «Какой стыд, люди,– начал он,– все то, что мы пережили в этот день. Нашим спасением мы обязаны шестнадцати неразумным тварям. Где бы мы были без них?» И царь повелел, чтобы на трофее не изображали ничего, кроме фигуры слона[355].

Действительно ли битва была столь великой, как она выглядит в этом эпическом рассказе,– еще вопрос. Но мы вполне можем поверить, что Антиох одержал существенную победу. Однако против такого врага, как галаты, одной победы вряд ли было достаточно, и, каков был успех Антиоха на других театрах войны, мы можем только гадать по репутации, которую он по себе оставил. Как бы то ни было, победы эти отнюдь не были полными. Галаты продолжали быть угрозой для обитателей побережья, и, согласно Ливию[356], не только малые общины, но и правительство Селевкидов в конце концов было вынуждено платить им дань.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА: АНТИГОН И ПТОЛЕМЕЙ

Едва ли можно составить связный рассказ о правлении АнтиохаI после галльского вторжения из имеющихся у нас фрагментарных материалов, однако общие линии его политики все-таки можно различить. Как в Малой Азии, так и в соседних царствах вторжение галлов стало концом эпохи. Хаотическая борьба между пятью македонскими династиями завершилась. Два македонских царства с прочными границами теперь стали основными иностранными державами, с которыми приходилось иметь дело дому Селевка. После беспорядков, последовавших за гибелью македонского царя Птолемея Керавна, династии Антипатра и Лисимаха исчезают со сцены, в то время как Птолемей, сын Лисимаха, и Антипатр, внук старого Антипатра, на мгновение появляются среди недолговечных монархов[357]. Затем Антигон Гонат нанес удар из Центральной Греции и постепенно подчинил все враждебные элементы в Македонии – враждующие партии и орды галлов.

К 276г. до н.э. он предстал перед миром как признанный царь македонской родины. Цель, которой тщетно добивался первый Антигон, достигнута его внуком. Дом Антипатра исчез, хотя, может быть, благодаря своей матери Филе Антигон мог претендовать, что представляет и его – как и те цари из династии Селевкидов, которые происходят от дочери Филы, Стратоники[358]. Дом Лисимаха также погиб. Предполагали, что Птолемей, сын Лисимаха, чья дочь была назначена верховной жрицей селевкидской царицы в Малой Азии примерно тридцать лет спустя,– тот самый человек, который в течение нескольких дней некогда был царем Македонии.

Отныне дом Антигона укоренился в Македонии, как и дом Птолемея – в Египте, а дом Селевка – в Азии. Этим трем державам было суждено теперь играть ведущую роль в странах Восточного Средиземноморья в течение всего IIIв. до н.э., пока все отношения не изменились в силу того, что эти державы были вовлечены во все расширяющуюся сферу влияния Рима.

Если эти государства группировались в два противостоящих друг другу лагеря, то оказывалось, что два из них должны были сойтись вместе против третьего. Соответственно, в течение всего этого периода мы находим близкое взаимопонимание между домами Селевка и Антигона против Птолемеев, с которыми один из них (если не оба сразу) постоянно воевали.

Они, как мы уже видели, были связаны личностью царицы Стратоники. Начало этого периода дружбы отмечено еще одним браком. Дочь, которую Стратоника, перед тем как ее передали Антиоху, родила Селевку, теперь вступила в брачный возраст. Ее назвали Филой в честь бабушки по материнской линии – дочери Антипатра. Вскоре после того, как ее дядя Антигон утвердился на македонском троне, ее отослали в Македонию, чтобы она стала его женой. На этой свадьбе, очевидно, блистала толпа прославленных философов и поэтов, которых созвал царь-стоик: вэтом обществе особенно ярко блистал Арат из Сол[359].

ПтолемейII Филадельф занимал сильную позицию, которую оба его брата-царя считали угрозой для себя. В Египте у него была территория, которую, как показал опыт, можно было оборонять от любой атаки и которая, благодаря своему природному богатству и положению на перекрестке мира, приносила ему огромный доход; при этом ее ограниченная площадь позволяла гораздо большую централизацию, обходившуюся куда дешевле, чем на широко раскинувшихся пределах Селевкидов. Однако если бы его власть была ограничена Египтом, то другие царские дворы могли бы счесть его безобидным. Враждебность у них вызывал его огромный флот. Как морская база на Восточном Средиземноморье Египет в условиях того времени не имел себе равных. Ему хватало одной гавани в Александрии, а остальной берег был защищен лагунами.

Лес, необходимый для строительства флота, египтянам приходилось добывать извне, однако и зависимый остров Кипр, и Южный Ливан, и побережья Малой Азии предоставляли Птолемею обширные запасы. Ни Селевкиды, ни Антигониды не могли спокойно смотреть на державу, которая создала морскую империю, распространила свое влияние по всем берегам и островам Леванта и вмешивалась в политику Греции и Ионии.

Сейчас уже невозможно проследить этапы приобретения домом Птолемеев его заморских владений. Начало этому положил уже первый Птолемей. Птолемей Сотер в конце концов снова присоединил Кипр около 294г. до н.э. ипривел кикладскую конфедерацию под свой протекторат[360]. Несомненно, что именно во время войны с Антиохом ПтолемейII завоевал основное количество опорных пунктов по побережью Азии. Непосредственная причина войны между двумя царствами покрыта мраком. Отношения между ними во время восшествия на престол Антиоха были дружескими: их регулировал известный договор, составленный при Селевке. Судя по всему, нарушение status quo имело место именно со стороны Антиоха.