Добро пожаловать в мир, малышка! - Фэнни Флэгг

— И где же наша красавица, а? Дай же мне тебя обнять, ты где? А ну-ка, сию же секунду покажись, не то меня удар хватит.

Сьюки крикнула:

— Мы на веранде, мама. — И предупредила Дену: — Приготовься к атаке.

Тут Ленора добралась до них и бросилась к Дене:

— Ага, вот ты где, иди-ка, иди-ка, я тебя обниму как следует!

Дена встала навстречу и сморщилась от боли, когда могучие руки Леноры с хрустом стиснули ее, а жемчуга впечатались ей в грудь.

— Когда Сьюки позвонила и сообщила, что ты здесь, я не поверила, но гляди-ка, вот она ты, лично-собственноручно.

— Как поживаете, миссис Кракенбери? — спросила Дена, как только смогла дышать после очередного объятия.

— Э-э, дружочек, чудесно! Просто чудесно! Ну дай же на тебя посмотреть, красавица, прямо как с картинки. Только поглядите на эту кожу. Сьюки, вот какая была бы у тебя кожа, если бы ты постоянно не лезла на солнце, я же тебе говорила!

Ленора упала в большое кресло, красиво откинула шарф и заорала:

— Тонси, милая, принеси-ка мне стакан чаю со льдом, ага, детка? Эта езда меня вымотала. Дена, ну скажи, вот отчудили Сьюки с Эрлом, да? Переехали в такую глушь. Мне приходится чуть не целую ночь ехать, чтобы увидеть внучек.

— Мама, мы живем в двадцати минутах от города.

Тонси принесла стакан чая со льдом.

— Спасибочки. Да вы могли с таким же успехом поселиться на Тобакко-роуд. Я не удивлюсь, если мои внучки повыскочат замуж за фермеров. Где они, кстати?

— Наверху. Пришлось их запереть, чтобы не сводили Дену с ума.

Ленора сказала Дене:

— Правда, они милашки? Весной я заказала писать их портреты. — Тут она сделала трагическое лицо и шепнула: — Заметила их ушки?

— Нет, не заметила, — сказала Дена.

— Мама!

— Так вот, дружочек, у них уши Пулов! Я ее предупреждала, когда она выходила за Эрла, да разве она меня слушала. А ведь по ней сохли все мальчики штата.

Сьюки вздохнула:

— Никто по мне не сох, мама.

— Она небось тебе рассказала о своем брате Баке, который живет на другом конце света с арабами и верблюдами. Бедняжка Дарла. Ну ладно, довольно о нас. Ты сама-то как? Ангелок наш, несущий миру сенсации. Сьюки сказала, что перестанет со мной разговаривать, если проболтаюсь, а меня, литературно говоря, аж в пот бросает от усилий сдержаться и не закатить вечеринку, пока ты здесь.

— Мама.

Ленора подняла руку:

— Я ни слова никому не сказала, но меня просто убивает, что ты здесь, в Сельме, а о тебе никто не напишет. Только свистни — и я приволоку сюда мэра с ключами от города.

— Мама, ну перестань, ты же обещала.

Ленора посмотрела на нее невинными глазами:

— Ну обещала… Просто ей же нужно знать, как ее любят. Это так печально. Мы могли бы устроить встречу в аэропорту с Девушками Магнолиевой Свиты, и оркестром духовых инструментов, и всем прочим.

Сьюки повернулась к Дене и сказала:

— Вот видишь, я же говорила, но ты настояла.

Ленора спросила:

— Что ты ей наплела?

— Миссис Кракенбери, — сказала Дена, — это очень мило, правда, но я приехала специально отдохнуть от всего этого.

— Да я знаю, дружочек, знаю и ни за что в мире не нарушу твое инкогнито. Вам, знаменитостям, порой нужно отдыхать, но как же жаль, что мы не можем показать нашего южного гостеприимства, просто мы ужасно гордимся тобой, вот и все. Я когда еще говорила Сьюки — я тебя тогда впервые увидела — и говорю: эта девочка далеко пойдет. Это так чудесно, что девочкам в наши дни можно добиться таких высот. А мне папа не разрешал работать. Знаешь, какие в те времена были мужчины, считали нас всех слишком хрупкими.

— Мама, не представляю, чтобы про тебя можно было когда-то подумать — слишком хрупкая.

— Да правда! — Ленора захлопала ресницами. — И отец твой не позволял мне работать, и, честно говоря, я об этом сожалею. Будь у меня шанс вернуться в прошлое, кто знает, какой пост я могла бы занять.

— Единственный пост, который бы тебя устроил, был уже занят.

— Это какой же?

— Королева Англии.

Смех у Леноры был оглушительный.

— Ох, Дена, видишь, какие гадости она про меня распространяет. Надо тебе сказать, ничто так не ранит сердце, как неблагодарное дитя. А у меня их два.

— Да, мама, твоя несчастная жизнь — сплошной ад. Мы ужасно с тобой обращаемся.

Ленора наклонилась к Дене:

— Они обвиняют меня в том, что я их подавляла, можешь себе представить? Вот вам и благодарность за заботы. Надеюсь, твои дети не станут тебя обижать, когда вырастут.

— Мама, дело в том, что ты и правда подавляешь.

— Видишь, какая она, вобьет себе что-то в голову, а потом сама же верит.

Дена улыбнулась:

— О, это я знаю.

— Видишь, Сьюки, Дена знает, какая ты есть.

Сьюки, глядя на мать, красноречиво указала на часы.

— Что? — невинно спросила Ленора.

— Мама. Ты обещала.

Ленора вздохнула:

— Ну ладно. Дена, она заставила меня поклясться на Библии, что я приду не больше чем на десять минут. Можешь себе представить, выставить собственную мать за дверь в снежную степь с воющими волками.

— Мама, на дворе сто три градуса.[28]

— Ну, ты поняла, что я имела в виду. Ухожу! Но, дорогая моя, возвращайся как-нибудь отдохнувшей и позволь нам проявить наши бурные чувства. У меня руки чешутся развернуть тебе под ноги красную ковровую дорожку.

Они проводили ее до двери.

— В общем, девочки, если вам что-нибудь понадобится, звоните. Я отправлю к вам Морриса — он доставит все, что пожелаете.

Она снова смяла в объятиях Дену и клюнула в щеку Сьюки:

— Пока, злючка-колючка. Все равно я тебя люблю. — И поплыла к машине, где Моррис, водитель, держал для нее включенным кондиционер.

— Теперь понимаешь, почему у меня такая быстрая речь? — сказала Сьюки, закрывая дверь. — Чтобы успеть хоть слово вставить.

— По-моему, она прелесть.

— Да, прелесть, но весьма утомительная. Знаешь, сколько трудов ушло на то, чтобы заставить ее держать рот на замке? Она одержима желанием дать гостю почувствовать гостеприимство Сельмы. В прошлом году приезжала чиновница из «Дочерей Конфедерации»[29]Ричмонда, так она вынудила всю команду Девушек Магнолиевой Свиты проторчать на жаре похлеще нынешней три часа в ожидании самолета. Две из них упали в обморок, получив тепловой удар.