Война корон - Кристиан Жак

— Мы не допустим их нападения на Фивы. Коптос в данном случае важнее Кус, — сказал фараон Камос.

— Но градоправитель Эмхеб и его люди не могут больше ждать, — возразила Яххотеп. — Их силы на пределе. Ты, фараон, увенчанный белой короной Верхнего Египта, поспешишь к ним на помощь без промедления. Я вместе с передовыми отрядами Усача и Афганца отправлюсь отвоевывать Коптос.

— Матушка, это безумие!

— Прости царица, — вмешался Хирей, — но я согласен с фараоном.

— Мы часто вынуждены действовать вопреки разуму, разве нет?

Камос, всерьез испугавшись за мать, пытался отговорить ее от безумной затеи, но так ничего и не добился. В страхе, что больше ее не увидит, он уплыл в Кусы на передовом судне, возглавлявшем сильно поредевший египетский флот.

Маленький Яхмос страшно обиделся на Камоса: ведь брат не взял его с собой! Яххотеп с трудом утешила малыша. Тетишери сокрушалась, что избаловала его, и клялась впредь не давать младшему внуку никаких поблажек. Яхмос перестал дуться и пообещал матери ежедневно упражняться в стрельбе из лука.

— Матушка, ты не заметила ничего подозрительного, пока меня не было в Фивах? — спросила Яххотеп, когда Яхмос ушел играть.

Тетишери задумалась:

— Нет, ничего.

— Тебе не показалось, что Карис или, к примеру, Хирей занимаются чем-то странным?

— Нет, Яххотеп. Неужели ты подозреваешь их в предательстве?

— Умоляю, матушка! Будь бдительна!

— Ты ведь не отправишься в Коптос, правда? Ты просто хотела успокоить Камоса, а сама останешься с ними в Фивах…

Яххотеп невесело улыбнулась:

— Ты же знаешь меня лучше всех! Зачем задаешь глупые вопросы?

Царица выбрала в спутники Усача и Афганца по вполне понятной причине: они вместе не раз совершали опасные вылазки. Отряд образовался небольшой. Он не мог идти в лобовую атаку, но Яххотеп надеялась на успех быстрых перемещений и точечных ударов. Отдыхать им будет некогда, и в случае тяжелых потерь придется справляться своими силами. Помощи ждать неоткуда.

Она честно рассказала воинам, какие им предстоят испытания. Ни один из них не возроптал.

— Они молчат, не потому что смелые, а потому что трусы, — растолковал царице Усач. — Знают, что мы с Афганцем свернем шею всякому, кто отступит перед опасностью. Сделай милость, царица, позволь Кошечке отправиться с нами! Она поможет нести мехи с водой.

— Понимает ли она, что ее ждет?

— Чернокожие не страшатся ни змей, ни диких зверей. А моя упрямее всех женщин вместе взятых! Ой, прости, царица…

— Выступаем через час!

Когда Яххотеп приблизилась к главному храму Коптоса, на его ступенях градоправитель, его помощники и верховный жрец как раз обсуждали дальнейшие действия. Угрозы гиксосов напутали их до крайности. И достойные мужи уже подумывали, не перебежать ли им снова на сторону захватчиков, коль скоро молокосос Камос не способен их защитить. Сейчас Фивы свободны. Но надолго ли? Хорошенько поразмыслив, они пришли к выводу, что мятеж вскоре подавят. И чтобы избежать жестокой расправы, нужно как можно скорее заверить Апопи в преданности и умолять его о прощении.

Они уже окончательно решили сдаться гиксосам и громко высказывались в пользу этого предложения, как вдруг перед ними возникла царица Яххотеп.

В золотой диадеме и простом белом одеянии она была прекрасна как никогда.

Почтенные мужи осеклись на полуслове и смущенно склонились перед ней.

— Пока гиксосы владели Коптосом, они здесь многое разрушили. Жизнь в освобожденном городе наладить нелегко. У вас полно дел, а вы тратите время на бессмысленные разговоры!

— Царица, — начал верховный жрец, — мы твои верные слуги…

— Я слышала, как мои верные слуги сговаривались предать меня. Вы не верите в нашу победу. Напрасно.

— Помилуй! Прости! Гиксосы нас запугали.

— Я здесь, чтобы защитить Коптос и расчистить караванный путь в пустыне. Если вы снова струсите, знайте: с вами расправятся не гиксосы, а воины освободительного войска.

Царица вернулась в Коптос вовремя. Благодаря ее присутствию жители обрели твердую почву под ногами. Она вникла во все их нужды, объяснила, в какой последовательности вести восстановительные работы, назначила нового градоправителя и обязала его докладывать о положении дел в городе ей лично. Каждый мог беспрепятственно приблизиться к царице и говорить с ней. Достаточно было одного ее приветливого слова, чтобы в сердце человека возрождалась вера в будущее. Афганец и Усач наблюдали за ней с неизменным восхищением.

— Удивительная женщина! — в который раз воскликнул Афганец.

— Радуйся, что служишь ей. Забудь несбыточные мечты, — увещевал Усач друга. — Все мужчины Египта без ума от нее, кроме меня. Ведь я люблю мою Кошечку. Хотя, конечно, и я не совсем равнодушен…

— Никто не сравнится с ней! — продолжал Афганец, не слушая. — Даже закаленный в боях мужчина давно бы пришел в отчаяние и сдался, а ее не сломить. Она не простая смертная — божественный огонь одушевляет ее!

— Но мы-то с тобой не боги! И, вполне возможно, нынешний день — последний из отпущенных нам. Так что не будем тратить его впустую.

Царица разрешила своим воинам отдохнуть перед завтрашним походом. Хозяева питейных домов Коптоса встречали их с распростертыми объятиями. Всем хотелось повеселиться, позабыть о предстоящих опасностях.

Афганец, порядком захмелев, болтал какой-то вздор незнакомому погонщику верблюдов. Внезапно его осенила потрясающая мысль. Если привести ее в исполнение, их воины спасены!

— Пошли, Усач! Нужно немедленно поговорить с царицей!

— В такое время царица спит.

— Ничего! Пусть ее разбудят!

Шатаясь, друзья побрели к дворцу градоправителя, где были отведены покои для Яххотеп. К их величайшему удивлению, она не спала. И уже во всех подробностях продумала план, пришедший ей в голову гораздо раньше, чем Афганцу.

Гиксосы выстроили ряд укреплений от Коптоса до побережья Красного моря. Ближайшая застава находилась в нескольких часах пути к востоку от города. Ни одному каравану не удавалось миновать ее. Здесь взимали дань с каждого путника и купца. Воины Апопи немилосердно грабили всякого, кто попадался им на глаза.

Так что и в суровой пустыне им жилось припеваючи. Они не сомневались, что вскоре приберут Коптос к рукам. Созовут гарнизоны еще четырех крепостей, и жалкие египтяне, поклоняющиеся богу Мину, пожалеют о своей измене правителю Апопи. К ним уже приезжал посол с угрозой: «Сдавайтесь, или мы вас всех уничтожим!»

— Приближается караван! — крикнул дозорный.

Начальник заставы поднялся на вышку, чтобы оценить, велика ли будет прибыль.