Холокост и православная церковь - Вечная

Кавказе и в Харькове для истребления евреев массово использовались машины-«душегубки», в Донецкой (Сталинской) области для убийств были использованы заброшенные шахты, в Южной Украине — глубокие колодцы и т. д. По числу жертв (около половины из 6 миллионов евреев Европы) советское еврейство занимает первое место среди всех стран, граждане которых стали жертвами Холокоста338.

Предпринимая нападение на СССР, нацисты рассчитывали активно использовать религиозный фактор в своих целях. Они уже имели богатый опыт проведения подобной политики как в Германии, так и на захваченных ими территориях в Европе. В системе Главного управления имперской безопасности (PCXА) имелся специальный церковный отдел. В его задачи входили контроль и наблюдение за деятельностью религиозных организаций всех конфессий, изучение настроений духовенства и прихожан, внедрение агентуры в церковные административно-управленческие структуры и вербовка агентов из среды священнослужителей. Практически во всех странах Европы действовала разветвленная агентурная сеть этого отдела. Он также обеспечивал продвижение «своих» людей на различные должности.

Методы и практика нацистской церковной политики были перенесены и на религиозные организации в СССР. Кроме того, эта политика здесь определялась в значительной степени общим отношением к славянам и к русским в частности. Уже после начала войны с СССР, 22–23 сентября 1941 г., в Берлине состоялось совещание ведавших церковными делами служащих государственной полиции. В ходе его группенлейтеры РСХА зачитали 10 докладов, содержащих указания о направлении дальнейшей деятельности, в том числе доклад «Проблематика Восточных Церквей и служебно-информационные выводы». В нем говорилось: «В результате наступления германских войск на Балканах и Востоке для нас очень остро встала проблема Православных Церквей… Большая часть членов Православной Церкви находится на территории Советского Союза. С течением времени эта Церковь была инфицирована большевизмом, так что о восстановлении Германией Церквей в завоеванном восточном пространстве не может быть и речи»339.

Позицию германских ведомств в церковной политике на Востоке определяла целая группа факторов: пропагандистский, идеологический, внутригерманский, военный (ситуация на Восточном фронте), международный, внутрироссийский (положение на оккупированных территориях) и советский (влияние религиозной политики руководства СССР). Каждый из указанных факторов по-разному воздействовал на различные ведомства, заставляя их с течением времени в большей или меньшей степени корректировать свою позицию.

Существовало несколько германских государственных организаций, занимавшихся делами Русской Церкви. По степени жесткости их позиций они распределялись следующим образом: самую мягкую занимало Рейхсминистерство церковных дел, практически не допущенное на оккупированную территорию СССР, далее следовало Верховное командование армии (ОКХ) и военная администрация в России, затем возглавляемое А. Розенбергом Рейхсминистерство занятых восточных территорий (РМО), значительно большей жесткостью отличалось РСХА и уже открыто враждебной была позиция партийного руководства в лице самого А. Гитлера и руководителя Партийной канцелярии М. Бормана. При этом важнейшие директивы относительно религиозной политики на Востоке, хотя и готовились представителями различных органов власти, исходили в конечном счете именно от руководства НСДАП и, в частности, лично от Гитлера.

Первые циркуляры относительно религиозной политики на Востоке появились еще за месяц-полтора до начала войны с СССР. 7 мая А. Розенберг написал инструкцию, в которой ощущалось негативное отношение к Русской Православной Церкви и стремление ограничить сферу жизнедеятельности христианских конфессий в целом: «Православная Церковь… была сильным средством скрепления Российской империи. Насколько широко уничтожена церковность, можно установить лишь при более близком изучении. Собственно говоря, перед немецким рейхскомиссаром не стоит задача ни оживления вытесненной церковности, ни продолжения осуществления прежней большевистской установки на ее искоренение. Следует предоставить возможность существования конфессиональных объединений, однако, без государственной поддержки. Церковная собственность является собственностью государства»340. Этим принципам Розенберг в основном останется верен и в дальнейшем.

Уже вскоре после нападения на СССР, в конце июля 1941 г., Гитлер лично издал директивы о церковной политике на Востоке. Четыре таких указания, касающихся вермахта, были дословно воспроизведены в приказе ОКВ от 6 августа 1941 г. за подписью Кейтеля. Они отличались значительной жесткостью: «1) Религиозную или церковную деятельность гражданского населения не следует ни поощрять, при препятствовать ей. Военнослужащие вермахта должны безусловно, держаться в стороне от таких мероприятий; 2) Духовная опека по линии вермахта предназначена исключительно для германских военнослужащих вермахта. Священникам вермахта следует строго запрещать любые культовые действия или религиозную пропаганду в отношении гражданского населения; 3) Также запрещено допускать или привлекать в занятые восточные области гражданских священнослужителей с территории рейха или из-за границы; 4) Эти распоряжения не касаются занятой румынскими частями территории Бессарабии и финского фронта»341.

Самый обширный и детальный «оперативный приказ № 10» об отношении к церковному вопросу на занятых территориях Советского Союза на основе июльских директив Гитлера издал 16 августа 1941 г. шеф РСХА Гейдрих. В нем тоже категорически запрещалось какое-либо содействие религиозной жизни: «О поощрении Православной Церкви также не может быть и речи. Там, где население занятых областей советской России желает религиозной опеки, и там, где без содействия местных германских властей имеется в распоряжении священник, можно допускать возобновление церковной деятельности. Ни в коем случае, однако, с германской стороны не должно явным образом оказываться содействие церковной жизни, устраиваться богослужения или проводиться массовые крещения. О воссоздании прежней Патриаршей Русской Церкви не может быть и речи. Особо следует следить за тем, чтобы не состоялось, прежде всего, никакого оформленного организационного слияния находящихся в стадии формирования церковных православных кругов. Расщепление на отдельные церковные группы, напротив, желательно. Равным образом не надо препятствовать развитию сектантства на советско-русском пространстве… При всех различиях конкретных местных условий в любых распоряжениях должно, однако оставаться основополагающим, что поощрение любых конфессий вообще не должно иметь место…»342 В приказе Гейдриха также говорилось об особо осторожной позиции к Московской Патриархии, которая в документе называлась Живой Церковью (и таким образом ошибочно смешивалась с обновленчеством), и указывалось на необходимость ареста Патриарха (в тот период еще Патриаршего Местоблюстителя в сане митрополита) Сергия (Страгородского).

Таким образом, уже в августе 1941 г., через два месяца после начала войны с СССР, в соответствии с личными указаниями А. Гитлера была выработана основа направляющей линии в церковном вопросе на Востоке, которая все же продолжала в дальнейшем дорабатываться вплоть до лета 1942 г. Германские органы власти должны были лишь терпеть Русскую Церковь и при этом содействовать ее максимально возможному дроблению на отдельные течения во избежание возможной консолидации «руководящих элементов» для борьбы против Рейха. Но также ставились задачи пропагандистского использования Православия как духовной силы, преследуемой советской властью и потенциально враждебной большевизму, и применения церковных организаций для содействия германской администрации на оккупированных территориях.

Следует отметить, что к началу войны подавляющее большинство районов Советского Союза оказалось вообще без функционирующих