Девять принцев Амбера - Роджер Желязны

Только богам ведомо, сколько может продолжаться такая играчеловека со смертью! Я не стал больше испытывать судьбу, набрал полную грудьвоздуха и снова нырнул.

Мне удалось опуститься на самое дно, и я пошел по нему,огибая подводные камни. Когда мне не хватило дыхания, я всплыл ближе к правомуберегу.

Вылетев на поверхность, я глубоко вздохнул и снова нырнул,даже не осмотревшись.

Я плыл под водой, пока легкие не начали разрываться отнапряжения, затем снова вынырнул.

На этот раз мне повезло гораздо меньше: в левое предплечьетут же вонзилась стрела. Я нырнул и, достигнув дна, сумел сломать ее древко иизвлечь наконечник из раны. Потом я поплыл по-лягушачьи, помогая себе однойлишь правой рукой. Я чувствовал, что в следующий раз на поверхности мне уже неуцелеть.

Поэтому оставался под водой, пока перед глазами не заплясаликрасные молнии и не начало мутиться сознание — кажется, минуты три, не меньше.

Однако, вынырнув, я наконец смог как следует отдышаться ипоплыл к левому берегу. Потом, уцепившись за ветви деревьев, вылез на сушу.Объятый огнем лес остался далеко позади. Сюда пожар не дошел. Оба берегаказались совершенно пустынными, но и на поверхности воды никого видно не было.Неужели спасся я один? Вряд ли. Не может быть! Нас ведь было так много, когданачался этот наш последний поход…

Я оглох от усталости. Все тело болело, бесчисленные ожогисаднили. После слишком долгого пребывания в ледяной воде меня буквально тряслоот холода Но хотя продвигаться по реке дальше было слишком рискованно, я все жерешил еще немного проплыть под водой.

Четыре раза я глубоко нырял и умудрился проплыть довольнозначительное расстояние. На пятый сил уже не осталось. Я понял, что могу и невынырнуть, уцепился за какую-то скалу, перевел дыхание и вылез на берег.

Некоторое время я лежал на спине. Потом сел и осмотрелся.Местность была совершенно незнакомая. Огонь сюда не добрался. Справа был густойкустарник; я заполз туда, упал ничком и тут же уснул.

Проснувшись, я здорово об этом пожалел. Все тело ломило, яявно был нездоров. В полубреду я некоторое время провалялся в кустах, потомзаставил себя встать и подойти к реке, чтобы напиться. Потом снова забрался вкусты и заснул.

Я по-прежнему плохо себя чувствовал и на следующий день, носил все-таки прибавилось. Я немного походил по берегу, потом достал карты ивызвал Блейза. Оказалось, он тоже уцелел.

— Ты где? — спросил он сразу.

— Кабы я знал! Хорошо, что вообще куда-то выплыл.По-моему, море недалеко. Я слышу шум прибоя, да и запах знакомый.

— Ты все еще возле реки?

— Да.

— На каком берегу?

— На левом, если стоять лицом к морю. На северном.

— Тогда там и оставайся. Я кого-нибудь к тебе пришлю. Якак раз собираю уцелевших. Собралось уже больше двух тысяч и постепенноподходят еще. Джулиана здесь не слышно.

— Хорошо, — сказал я. — Буду ждать.

Потом опять лег и погрузился в сон.

Сквозь сон я услышал шаги и моментально вскочил, раздвинулкусты…

Их было трое. Краснокожие гиганты.

Я встал, немного привел себя в порядок, одернул одежду,провел рукой по волосам, потом несколько раз глубоко вздохнул и вышел изкустов.

— Я здесь, — сказал я громко.

Двое сразу же обернулись; в руках у них блеснули клинки. Но,увидев меня, гиганты заулыбались и принялись кланяться. Потом повели меня влагерь, до которого оказалось с полчаса пути. Как ни странно, дошел я довольнолегко.

— Уже собралось больше трех тысяч, — сообщил мнеБлейз и пригласил врача, чтобы тот осмотрел меня.

Ночью нас никто не беспокоил, и мы продолжали продвигаться кцели. Шли всю ночь и весь следующий день.

К тому времени нас было уже тысяч пять. Амбер сиял прямовпереди.

Всю следующую ночь мы проспали, а наутро вновь вышли впоход. Мы довольно успешно продвигались вдоль берега моря, и Джулиана с егоконницей не было видно.

Боль от ожогов почти прошла, рана в бедре тоже не особеннобеспокоила меня, только плечо по-прежнему сильно болело и жгло, а левая рукаплохо слушалась.

Мы все шли и шли, постепенно приближаясь к Амберу. Погодастояла хорошая. Слева виднелись обугленные стволы и ветви погибшего леса. Пожаруничтожил и большую часть деревьев в долине, что, впрочем, оказалось нам наруку: здесь уже невозможно было бы устроить засаду — любой человек виднелсяиздалека. Мы прошли еще порядком до захода солнца и разбили лагерь на берегуреки.

Утром меня осенило, что до коронации Эрика времени почти неосталось, и я сказал об этом Блейзу. Мы оба совсем потеряли счет дням. Нужнобыло спешить.

До полудня мы совершили настоящий марш-бросок, затемостановились передохнуть. До подножия Колвира оставалось не более дневногоперехода. К наступлению сумерек это расстояние сократилось вдвое.

Около полуночи мы разбили лагерь и остановились на ночлег.Теперь я уже почти пришел в себя, даже немного поупражнялся с мечом и понял,что практически восстановил свои силы. А утром почувствовал себя снова в форме.

Мы вышли в путь и у самого подножия Колвира встретились нетолько с войском Джулиана, но и с командами уцелевших кораблей Каина,переформированных в морскую пехоту.

Завидев их, Блейз принялся ругаться и ругался, как генералРоберт Ли при Канцлервилле. И мы пошли в атаку.

Когда мы покончили со всем оравой Джулиана, у нас оставалосьоколо трех тысяч бойцов. Сам Джулиан, конечно же, сбежал.

Но мы победили. Мы одержали блистательную победу! И всю ночьв лагере царило веселье.

Однако меня одолевали страхи и сомнения, которыми яподелился с Блейзом. Три тысячи солдат против Колвира!

Флот мы потеряли, сухопутная армия Блейза уничтожена надевяносто восемь процентов. Радоваться нечему. Мне крайне не нравился такойрасклад.

На следующий день мы начали подъем. На склоне Колвира былакаменная лестница, позволявшая идти узкой цепочкой по двое. Но чем выше, темуже становилась лестница, и вскоре мы уже поднимались гуськом, один за другим.

Так мы преодолели первые сто ступенек, потом двести, потомтриста…

И тут с моря подул ветер. Он обрушивался на нас с такойсилой, что приходилось держаться друг за друга, чтобы не сдуло. Вскоре мыпотеряли еще около двух сотен человек.

Но продолжали подъем.