Be More Chill - Нед Виззини

– Весьма грустно читать в газете о трагедии, случившейся с моими собственными учениками, – бубнит он.

Впервые, несмотря на его глухоту, никто над ним не потешается.

– Причина подобных прискорбных происшествий – невежество, а мне известен лишь один способ борьбы с невежеством. Это учение. Никто не желает что-нибудь сказать?

Одна половина класса таращится в окна, другая дышит в сложенные лодочкой ладони, пытаясь справиться с подступающей панической атакой.

– Никто? Тогда приступим к математике.

Лишь после полудня я замечаю, что мой СКВИП отключен. Включаю его на репетиции.

44

«Сон в летнюю ночь» мы должны были играть дважды. Однако из-за того, что Джейк Диллинджер все еще в больнице, его дублер Рон прошел отбор в юношеский «Настоящий мир» на MTV, мистер Рейес собирает деньги для Финдерманов, а наш городок привлек внимание прессы всего Нью-Джерси (по телику пять дней только и разговоров, что о разврате и непотребстве на вечеринке, устроенной подростками), – короче, по всем этим причинам спектакль будет дан один раз, в предпоследнюю пятницу четверти.

Мы, актеры, пока томимся в классе. Настоящее волнение, считающееся необходимым знаком грядущего успеха, начнется часа в три пополудни. Остальные ученики расходятся по домам, а мы отправляемся в катакомбы закулисья, где суетливо надеваем костюмы, в последний раз повторяем роли, успокаиваем друг друга, все равно дергаемся или делаем вид, что нам море по колено, хотя представление – самое значимое событие после того пожара.

– Ты готов? – в сотый раз спрашивает меня Марк Джексон.

Я мотаюсь туда-сюда по коридору, хлопая ладонью по всем бежевым плиткам и подпрыгивая. Так я справляюсь с волнением. Как и предсказывал СКВИП, после того случая с геймбоем Марк воспылал ко мне симпатией.

– Ага. А ты?

– С рождения, чувак. – Марк переводит взгляд на экран геймбоя.

Вот и славно. Еще разок подпрыгиваю на манер каратиста. Лично я не к спектаклю готовлюсь. Спектакль – плевое дело для того, у кого в голове СКВИП (сейчас я его, правда, выключил, чтобы немного передохнуть, включу, когда выйду на сцену). Сегодня я готовлюсь завоевать Кристин.

Видите ли, на этой неделе СКВИП наконец-то раскрыл мне свой план. Когда Кристин посыплет меня своими блестками, я прерву спектакль и произнесу краткую речь о том, как нелегко пришлось нам, школьникам Мидлборо, в последнюю неделю, что именно Кристин помогла мне пережить случившееся, а потом поцелую ее у всех на глазах в свете софитов. Вот так! Просто и изящно. СКВИП утверждает, что сцена, огни рампы и неожиданность творят чудеса, ни одной девчонке не устоять.

– Джереми! Марш гримироваться! – визжит мистер Рейес.

Когда он волнуется, его фальцет достигает совсем уж немыслимых высот. Топаю в просторный чулан со швабрами, служащий нам во время спектаклей гримеркой.

– Так-так, – говорит Сэнди, гримерша.

Сажусь перед ней на пластмассовый стул из столовки. Удивительно, что столь непривлекательная внешне особа, как Сэнди, умеет здорово украсить людей.

– Лизандер, значит?

– Он самый, – улыбаюсь я.

– Ждешь не дождешься своего выхода?

– Ага.

Сэнди привычно пудрит мне физиономию. Наши лица – для нее лишь холст для красок. Загримированный, встаю и вдруг замечаю на ее пальце кольцо. Кто-то в нее влюбился. Вот так.

Плюхаюсь в кресло в коридоре. Последнее время все прониклись ко мне таким уважением, что я спокойно могу оставлять вещи на стульях, никто их не сбросит, чтобы усесться самому. Сижу и любуюсь феечками. В пьесе участвует целая толпа девчонок, играющих фей, у которых нет ни слова роли. Они выстроились в очередь к Сэнди, их серебристые бумажные крылышки трепещут и кажутся тоньше мыльных пузырей. Любопытно, почему я не способен любить девочек такими, какие они есть? Почему мне хочется странного: чтобы у них были хвосты, крылья или… – одним словом, всякие прибамбасы? Может, я извращенец?

Вспоминаю о визите к психологу. Мама мигом нашла специалиста, который должен был помочь мне избавиться от СКВИПа. Адвокату по бракоразводным делам сделать такое – раз плюнуть. Переговорила с семейным психологом, получила рекомендацию и поведала врачу, что ее сын бредит: принимал наркотики, тайком взял машину… В среду я ходил на сеанс в первый раз. Тут-то и выяснилось, что у психолога тоже есть СКВИП, прикиньте? В общем, вместо того чтобы спрашивать меня о моем детстве, он сам задавал мне вопросы о СКВИПе. Не ошибается ли СКВИП? Привыкаешь ли к нему? Каким образом СКВИПы с такой скоростью раздобывают информацию? Я рассказал ему все, что знаю, то есть немного. Однако мужик оценил мои сведения и угостил меня кофе. Признался, что, когда какой-нибудь пациент окончательно достает его своим нытьем, он переключает СКВИП на приятный женский голос и думает о всяком таком. Я даже предостерег психолога, объяснив, что это может стать дурной привычкой. А потом задумался, почему мне самому не пришла в голову эта идея. Нет, наверное, уже не прокатит. Мой СКВИП слишком мускулинный.

Несколько раз за кулисами мелькает силуэт Кристин. Но она – Пак, она звезда нашей пьесы, поэтому вокруг нее всегда свита. Сначала – ее родители. Они у нее смешные, оба очкарики. Как у эдакого ходячего недоразумения могла родиться столь прекрасная дочь? Когда Кристин наконец одевается, ее окружают феечки, дающие всяческие советы и поправляющие костюм. Один раз она бросает взгляд на меня. Я же просто сижу в кресле: парень как парень, разве что СКВИП изредка включаю, чтобы спросить, который час. Кристин улыбается. Сцена и огни рампы явно кружат ей голову.

В пять часов режиссер и его помощники начинают носиться взад-вперед, облаивая нас, актеров, словно мы – театральный реквизит, не более. В шесть до моих ушей доносится глухой гомон толпы родителей, занимающих места в зале. Интересно, им не противно садиться на грязные сиденья? Лично у меня они вызывают брезгливость. По нарастающему гулу голосов этого не понять. Гул театральной публики напоминает низкий рев реактивного двигателя. В него вливается шорох страниц: от скуки родители листают программки. Я где-то читал, что в кино статистов, имитирующих невнятный гул толпы, просят непрерывно повторять фразу: «Что говорить, когда нечего говорить». Чтоговоритькогданечегоговорить-чтоговоритькогданечегоговорить…

И вот мистер Рейес по очереди хлопает нас по плечу. Я в последний раз подпрыгиваю и решительно направляюсь по бежевому коридору к кулисам, где каждый из нас замирает в молчании. Теперь можно общаться лишь жестами, улыбками и взглядами. Марк Джексон даже выключает свой геймбой. Мы стоим в темноте, ожидая выхода.

Включаю СКВИП.

«Ты готов, сынок?»

С рождения, чувак.

45

Наш занавес состоит из двух. Сейчас они сомкнуты, как створки раковины моллюска, готовые в любой миг распахнуться. Смотрю сквозь щелку на зал. Над сценой разом вспыхивают огни прожекторов и тут же собираются в яркое пятно прямо передо мной. Все готово для первого явления. В зале никто не хлопает.