Мантия с золотыми пчелами - Наталья Солнцева

– Я вам администратора пришлю, – заявил он.

– Нет уж, извините! – решительно возразила Астра. – Мы признаем информацию только из первых уст. Если бы не Ульяна, мы бы к вам не обратились. Кстати, она вас в Москву приглашала…

– Меня? – вскинул голову Бояринов. И моментально осадил свой порыв. Только на скулах заиграли желваки.

– После смерти матери у нее никого, кроме вас, не осталось.

– Да… бедная моя сестра… царствие ей небесное…

– Надежда Порфирьевна большой души была человек, – скорбно произнес Матвей. – Чудесную дочь воспитала, умную, интеллигентную, порядочную. Сейчас такие женщины – редкость!

– Да… да… – нервно кивал Бояринов. – Жалко Ульяну! Уж как она на похоронах убивалась, как плакала!

Астра слушала, смотрела и не могла отделаться от мысли, что перед ней разыгрывают спектакль. Казалось бы, Николай Порфирьевич им поверил, пошел на поводу… ан нет! Он с самого начала вел свою партию. Теперь им ничего не оставалось, как пустить в ход «домашние заготовки». Может, хоть это собьет его с толку.

– Ульяна говорила, что вы много лет не поддерживали отношений. Она даже не знала, что у нее есть дядя в Суздале.

– Чушь! – не моргнув глазом, парировал Бояринов. – У нее, вероятно, от горя рассудок помутился. Между мной и Надеждой с детства кошка пробежала, отрицать не стану. Она как уехала отсюда, так и забыла о моем существовании. Ни письмеца, ни весточки. Мыкалась одна в чужом городе, но ни разу помощи не попросила. Гордая! Так ведь и я – гордый! Семейная черта…

Он замолчал с видом человека, которому больше нечего сказать. Астра понимала: это провокация. Бояринов ждет новых вопросов, хочет выведать, с какой целью они приехали.

Матвей без всяких объяснений протянул ему фото Ульяны, сделанное во дворе ее дома:

– Узнаете?

Хозяин гостиницы должен был выразить удивление, и выразил. С недюжинным актерским мастерством.

– Что вам от меня нужно? – побагровел он. – Вы все придумали про конференцию, а на самом деле вас интересует моя племянница Ульяна, наши личные отношения. Так вот, господа хорошие, со своими проблемами мы сами разберемся. А вам лучше уйти!

– Простите, но…

– Журналисты! Паскудная профессия! – негодовал Бояринов. – Будь Улька моей дочерью, выпорол бы ее как следует…

– И запер в чулане! – закончила за него Астра. – Не те нынче времена!

Они уставились друг на друга, как разъяренный лев и цирковой укротитель. Дядюшка предпочел не раздувать конфликт.

– Идите с богом… – махнул он рукой. – Не то велю вас выдворить.

«Не посмеет, – подумал Матвей. – Просто пугает. Защитная реакция. Он сам чего-то боится».

– Вас, случаем, не конкуренты подослали? – злобно прищурился хозяин гостиницы. – Кое-кто давно мечтает прибрать к рукам мой «Терем» с прилегающей территорией. Только вот им! – он скрутил дулю. – Кукиш! Не позволю опорочить свою фамилию! Чем бы там Улька ни занималась, – она сама по себе, а я – сам по себе. Я за нее не в ответе!

Он распалился: глаза выкатились из орбит, налились кровью, ноздри раздувались, подбородок подрагивал.

– Хорошо, хорошо, мы уйдем… Ваша племянница не сделала ничего плохого.

Бояринов все еще не мог остановиться.

– Сестру я помог похоронить, достойные поминки справил, хотя она меня знать не желала! Денег на памятник дал… А в остальном увольте. Мы с Улькой как были чужими, так и останемся! С сестрой, Надеждой, не сошлись характерами, а с племянницей и подавно!

– Вам известно, кто отец Ульяны? – рискнула спросить Астра.

Николай Порфирьевич стукнул по столу кулаком, да так, что поднос с блинами подпрыгнул, зазвенели тарелки и стаканы.

– Нагуляла сестрица дочку, зачала в блуде! А где, с кем, то не моя забота! Надька теперь перед Господом отчет держит, не перед людьми… С меня за нее спросу быть не может.

Он пыхтел, как паровоз, и это «благородное» возмущение опять казалось наигранным. Бояринов слишком бурно выражал свои эмоции.

Фотографии, запечатлевшие Ульяну во время прощания с покойной старушкой Горелкиной, все это время лежали перед ним. Он старательно отводил от них глаза.

Астра под столом наступила Матвею на ногу.

– Последняя просьба, и мы удаляемся! – примирительно улыбнулся тот.

– Что-о? – взбеленился хозяин. – Еще какие-то просьбы? Если касательно Ульки, то… Денег не дам! Ни под каким видом! Это наглость…

Он не успел договорить, как Матвей чуть придвинул к нему снимки:

– Взгляните, будьте любезны…

В его голосе прозвучала вежливая настойчивость, и Бояринов не сумел противостоять ей. Должно быть, ему не терпелось избавиться от назойливых «журналистов». Он опустил глаза и уставился на фото, пробурчал:

– И что дальше?

– Вы узнаете свою племянницу?

– Разумеется, узнаю! Я еще в своем уме!

– Когда вы видели ее в последний раз?

– На похоронах Надежды… а в чем, собственно, дело?

– Раньше вам приходилось общаться с ней?

– Я же вам русским языком объяснил: сестра со мной отношений не поддерживала. Про дочку написала один раз, когда та родилась… и все!

– Вы ей ответили?

– Нет! – с вызовом ответил Николай Порфирьевич. – Я рассудил по справедливости. Сама нагуляла, сама пусть и воспитывает. Разве я не прав?

От Бояринова они отправились на берег Каменки, в Покровский монастырь. Машину – черный «Фольксваген Пассат» – оставили на парковке, рядом с туристическими автобусами.

Монастырь оказался действующим. Современные постройки в его ограде – гостиничные «избушки» в псевдорусском стиле – выглядели чужеродным элементом. Монахини в долгополых одеяниях сторонились туристов, спешили поскорее скрыться от любопытных глаз. Здесь стояла особая тишина, которая поглощала звуки шагов, голосов, щелчки фотоаппаратов. От мощных каменных стен, от древних храмов веяло стариной…

Покровский собор, словно жемчужина на зеленом травяном ковре, поражал величием и строгостью линий. Плоские золотые купола, обилие сквозных арок, просвеченных солнцем, узкие окна-бойницы, устремленная в небо шатровая колокольня, соединенная с храмом белой галереей. Все сахарное, сияющее, наполненное воздухом и торжественным покоем. Галерея похожа на мост с двумя арочными пролетами. Через них, разделенная надвое, течет вечная река времени…

– В подклети[25]Покровского собора нашли упокоение многие знаменитые монастырские узницы, – рассказывала женщина-экскурсовод. – В том числе и бывшая великая княгиня, жена Василия III[26]красавица Соломония. А как романтично все начиналось…