Я всегда остаюсь собой - Йоав Блум

– Скажи, что идешь открывать, – прошептала она мне.

– Иду! – крикнул я.

Она подала мне знак подвинуться в сторону, а сама прокралась и встала около двери.

Она немного приподняла руку, в которой держала сложенную бумагу, – на уровень дверного глазка.

У Кармен Уильямсон была красивая белая деревянная дверь, вокруг глазка располагались несколько рекламных магнитов – пиццерии, кафе. Четыре выстрела прошили эту слабую дверь без труда.

Да-да. Телохранитель, блин. Твою мать, мерзавец.

Дверь задрожала: тот, кто был с другой стороны, стал по ней колотить.

Тамар в ужасе попятилась, один листок выпал у нее из рук. Чтобы ворваться сюда, ему нужно будет несколько секунд, не больше, это уже очевидно.

Мы оба побежали.

– В спальню! – закричал я.

Послышались еще несколько выстрелов, замок выбили, он полетел куда-то вглубь комнаты.

Что делать, когда ты находишься в квартире на высоком этаже, а кто-то пытается ворваться через единственную входную дверь?

Куда именно убегать?

Если ты веришь, что в жизни все как в фильмах, то ровно под твоим окном окажется мусоровоз с открытым кузовом, в котором полно мешков мусора, набитых исключительно мягкими материалами, и карниз окажется достаточно широким, чтобы ты мог выйти наружу, пройти по нему, прижимаясь к красно-кирпичной стене, и пролезть через окно к ничего не подозревающей старушке из соседней квартиры, которая сидит и вяжет. В худшем случае окажется, что водосточная труба находится как раз у твоего окна и что ты можешь слезть по ней, потому что стыки между отрезками трубы находятся аккурат там, где ноге удобно держаться.

Но мы были не в фильме. Когда я крикнул Тамар бежать в спальню, я надеялся только, что мы сможем закрыть за собой дверь и выиграть несколько секунд. Как мы используем эти несколько секунд, было совершенно непонятно. А вот Тамар, как выяснилось, как раз верила в то, что показывают в фильмах.

Она побежала в спальню, я за ней. И тут я остановился.

Рюкзак. Документы. Наш шанс понять, кто пытается ликвидировать Кармен Уильямсон.

Я побежал назад, в гостиную, схватил рюкзак одной рукой, а другой стал наскоро запихивать в него бумаги, которые мы уже выложили на стол. Я успел застегнуть рюкзак и закинуть его на спину, когда дверь выбили – и мне стал виден тот, кто стоял за ней.

Он был огромным. Короткие черные волосы с проседью, армейская стрижка, скулы, которыми можно отбивать шницели; короткая черная обтягивающая футболка, открывающая огромные бицепсы, будто живущие своей жизнью, пока он целился в меня; светлые глаза, монументальный нос, как склоны горы, по которой могут съехать только самые отважные сноубордисты; толстый ремень с простой прямоугольной пряжкой, высокие армейские ботинки. Короче говоря, ничего особенного. Просто какой-то киллер-бодибилдер-робот, которого прислали из будущего, – мраморная скульптура с холодными стальными глазами и без жира. Он поднял мускулистую руку и навел на меня пистолет.

И не смог решиться.

Эта секунда, за которую он мог бы расплескать мой мозг по стене, пришла и ушла.

Он опустил руку, сжал губы, коротко выдохнул и снова поднял. Я не стал ждать, чтобы увидеть, нажмет ли он на спуск на этот раз. Я схватил то, что попалось под руку, – подушку со спинки дивана – и запустил ему в морду. Она полетела по какой-то аэродинамически странной траектории, заслонила ему поле зрения, и, когда я снова бросился в коридор, пуля, которая предназначалась мне, попала в стену за моей спиной[35].

Я забежал в спальню, закрыл за собой дверь. Тут же отошел от нее. Выстрелы прошили и ее, а потом горилла по ту сторону двери стал ее выламывать. У меня было не больше десяти секунд.

Тамар в комнате уже не было. Окно было открыто. Что, правда? Мусоровоз?

Я выглянул из окна. Нет. Мусоровоза там не было. Но лицо Кармен Уильямсон смотрело на меня из окна этажом ниже.

– Выходи. Спускайся, и быстро. Я поймаю тебя, – сказала Тамар.

Я не боюсь высоты, я ее просто ненавижу. Высота мне не страшна, она просто находится там, наполняя пространство между мной и землей. А вот долгое падение, которое закончится тем, что я разобьюсь о землю, симпатии у меня не вызывает. Но времени на размышления у меня не было. Дверь за мной громыхала. Я оглянулся и увидел, как ломается притолока. Все, пора.

Я выставил ногу наружу, нащупал карниз рукой, развернулся и немного опустился. Бум! – прогрохотала дверь.

На щиколотках я ощутил руки Тамар.

– Отпусти одну руку и попробуй схватиться за косяк моего окна, одну ногу поставь на мой карниз, – инструктировал меня голос Кармен-Тамар. Я послушался. Я ведь хороший мальчик. – Я держу тебя, не волнуйся.

Уж конечно. Чего мне волноваться? Только потому, что качок, который съел на завтрак двух матросов, рвется в комнату наверху, чтобы ликвидировать меня? Ведь если я потеряю равновесие, ты удержишь меня за щиколотки. Бог ты мой, за щиколотки. В лучшем случае, если ты меня не выпустишь, меня отбросит назад изящным полукругом – такой человеческий циркуль – и моя голова разобьется о стену, а ты все еще будешь держать меня за щиколотки.

Но это сработало. У меня не было шанса удержаться за карниз и за косяк ее окна, и я уговорил себя отпустить руку, потом была одна секунда, полная ужаса, когда я не держался ни за что, а потом я почувствовал под ногами карниз Тамар и схватился руками за ее притолоку.

Вторую ногу я поставил уже на подоконник в квартире этажом ниже, и Тамар втащила меня внутрь. Я упал на колени и тут же бросился бежать: еще ничего не закончилось.

Перед нами молча стоял мальчик-подросток в футболке, которая была велика ему на несколько размеров, в руке у него был пульт от «икс-бокса»[36]. Я посмотрел на большой экран за его спиной.

– Хелло, – сказал я ему.

Он тоже посмотрел на экран, потом на меня и кивнул.

– Надо говорить «Хейлоу», – сказал он.

Как по-разному могут выглядеть старушки с вязальными спицами, оказывается.

– Нам нужно бежать отсюда, – сказал я Тамар.

– Несомненно, – ответила она и побежала.

– Бай, – сказал я парню. – И не балуйся наркотиками.

И побежал за ней.

Посреди всего этого хаоса, пока мы бегом спускались по лестнице, мчались вниз по улице, испуганно оглядываясь, меня напрягала одна вещь, не считая того, что подушка со спинки дивана спасла мне жизнь.