Наследный принц Андрюша - Владимир Георгиевич Машков

как огня боялся Бледнолицый. То ли испугавшись палки, то ли от толчка Матвея, но Бледнолицый плюхнулся на диван, рядом со мной.

— Это противоречит моим принципам,— произнес я, извлекая из кармана веревку, ту самую, которой были спутаны мои руки,— но я вынужден связать вам руки… Попрошу заложить их за спину…

Бледнолицый ошалело глядел на нас с Матвеем. Такого поворота событий он, конечно, не ожидал. Но замешательство длилось недолго.

Бледнолицый вскочил и, с непостижимой прытью проскользнув мимо Матвея, бросился к люку. Но не успел сделать и двух шагов, как ему под ноги бросился Андрюша. Бледнолицый грохнулся на пол, и ему на спину прыгнула Анюта и вцепилась в волосы.

Больше мы с Бледнолицым не церемонились. Сперва связали руки, а потом, уложив его на диван, спутали и ноги. Матвей сделал из тряпки кляп и сунул в рот Бледнолицему.

Торопливо один за другим мы покинули чердак. Последним уходил я. Я закрыл за собой люк и, спустившись, отставил подальше лесницу.

Все собрались на веранде и в возбуждении ходили взад-вперед. Никто даже не присел. Ну это и понятно — насиделись в заточении.

— Сейчас я поставлю чайник,— сказал я. — Попьем чайку, согреемся… Худшее позади.— Я обнял Анюту, она больше других нуждалась в заботе.

— Никаких чаев! — категорическим тоном объявши Матвей.— Надо побыстрее уносить ноги. Мафиози будут здесь с минуты на минуту…

— Ты считаешь,— уточнил я,— что они могут опередить милицию?

— Какая милиция? Откуда ты взял милицию? — недоуменно пожал плечами Матвей.

— Здрасте,— ответил я.— Ты же только что нам живописал, как милиция сломя голову мчится нам на помощь… Выходит, что ты ввел нас в заблуждение, попросту говоря, соврал?..

— Я сделал это, чтобы поднять ваш боевой дух,— ответил он.— А то сидели, как мокрые курицы… А сейчас мы провели блестящую операцию, в результате которой неприятель захвачен в плен. С нашей стороны потерь нет.

Вроде я уже привык к Матвеевым фокусам. Но и я, признаться, поверил его словам. Я представлял, как мы сидим на веранде и пьем чай. Распахивается дверь, в доме появляется группа захвата: «Где преступник?» А мы, показывая пальцем вверх, мол, преступник на чердаке, неторопливо добавляем: «Не беспокойтесь, он не окажет сопротивления, потому что связан по рукам и ногам».

— Ну, дедушка, ты даешь,— подал, наконец, голос Андрюша.

И Андрюша попался на удочку Матвея. Неужели внук освободил нас от веревки только потому, что знал: вот-вот нагрянет милиция и тогда Бледнолицему несдобровать, а поэтому не лучше ли выставить себя в роли главного борца против мафиози?

Нет, не может быть. И, вообще, хватит об этом думать. Лучше от греха подальше покинуть дом. Главное мы сделали — освободили детей. Теперь надо отвезти их в безопасное место. И как можно скорее.

ОН СДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТО МОГ

Я закрыл калитку, и мы поспешили в лес. Туда, где я оставил машину.

Дождь утих, но небо, обложенное со всех сторон тучами, не предвещало ничего хорошего.

По дороге я обеспокоенно думал, не устроил ли Хриплый какую-нибудь пакость вездеходу. С мафиози станется. Взял, например, и проколол шину. У меня есть запасное колесо, но пока сменишь, уйдет драгоценное время.

Но опасался я напрасно. Колеса оказались целыми. Я убедился в этом, когда попинал их ногами. Дело было, я думаю, не в благородстве Хриплого, а в его абсолютной уверенности, что мы без посторонней помощи не выберемся из ловушки.

Ну что, теперь вся надежда на машину. Если вездеход не подведет, мы спасены. А если подведет, то… Но об этом лучше не думать.

Я положил руки на баранку и закрыл глаза. Это было похоже на молитву. А я и вправду просил, умолял старого друга:

«Я не забыл, я помню, как ты выручал меня… Но сейчас тебе предстоит, может быть, самая опасная гонка. Это все враки, что мы с тобой старье, никому не нужная рухлядь, что нас пора списать в тираж или послать к чертовой матери, то есть на пенсию. Докажи, приятель, что на нас рано поставили крест...»

Вездеход услышал мою молитву, потому что завелся сразу, с полуоборота. Лесную дорогу развезло, я ехал медленно и больше всего боялся забуксовать.

В машине стояла тишина. Матвей, сидевший рядом со мной, напряженно глядел вперед, словно ожидая, что из-за куста выскочит Хриплый. Анюта радостно вертела головой по сторонам, а Андрюша сидел, погруженный в свои мысли. По его лицу, как всегда, трудно было догадаться, о чем он думает. Может, и впрямь переживает, что принял нашу сторону.

— Быстрее в лес,— над самым ухом прошипел Матвей.

Я тоже увидел знакомые «Жигули», которые двигались нам навстречу. Я быстро свернул налево и, насколько было можно, углубился в чащу.

— Ложись,— свистящим шепотом скомандовал Матвей.

Мы пригнули головы, закрыли глаза и затаили дыхание. Прошло, наверное, минуты три, когда я открыл один глаз и, скосившись, увидел, что красный «жигуленок», подпрыгивая на ухабах, удаляется в сторону дачи. Мне показалось, что на заднем сидении кто-то сидел. По всем приметам, женщина.

Удивительно, но Хриплый не обратил внимания на стоящую в лесу машину. Но ведь он знал, как выглядит вездеход. Наверное, вновь сработала уверенность, что старики и дети сами не выберутся из западни. Раз капкан захлопнулся, мышка должна смиренно ждать, пока ее не слопают.

— Ах, дьявол, чуть не попались,— чертыхнулся Матвей,— надо было ехать через поселок…

— Это крюк в пять километров,— сказал я, выруливая задом на дорогу.— Ничего, время у нас есть… Пока Хриплый доберется до дачи, пока войдет в дом и найдет Бледнолицего…

— Минут пятнадцать у нас в запасе есть,— прикинул Матвей.

— Нет, меньше — десять,— возразил я и прошептал: — Друг, не подведи.

Вездеход стал медленно взбираться на горку. Перед шоссе был крутой подъем. У меня, когда я вижу подобную картину, всякий раз замирает сердце. Как старому человеку, то есть старой машине, преодолеть такой подъем? Ведь сердце, то есть мотор, может не выдержать.

Взобравшись на шоссе, вездеход остановился передохнуть. А я его не торопил.

— Чего ты стоишь? — вскипел Матвей.— Они вот-вот бросятся в погоню.

— Погоди,— про себя я считал, сколько бы мне понадобилось времени, чтобы перевести дух, если бы я вскарабкался на эту горку.— Все, поехали.

И отпустил педаль тормоза. Вот Матвей вроде неглупый человек, а не может понять простую вещь, что нельзя подгонять старика. Я имею в