Голубые огни Йокогамы - Николас Обрегон

Ивата поднялся на лифте в зону пентхаусов. Двери лифта плавно разъехались, и он оказался в коридоре с мягким, приглушенным освещением. В воздухе витал аромат дерева и лимона. Под ногами — ковер из чистой шерсти. На стенах — странная масляная живопись, изображающая танцующих на берегу ночного озера людей. Ивата миновал первую квартиру, принадлежавшую известной телеперсоне. В дальнем конце коридора находилась дверь в апартаменты Мины Фонг, и она была открыта.

Просторная гостиная была выдержана в темно-зеленых с нежно-палевым тонах, мебель и стены идеально сочетались друг с другом. Если бы не взвод полицейских-криминалистов, квартиру можно было бы назвать уютным гнездышком.

В дальней части комнаты, перед открытым окном волнами вздымались занавески. Ивата увидел Сакаи. Она стояла там одна и смотрела на Токио, обхватив себя за плечи. Ее короткие волосы безжалостно трепал ветер.

— Сакаи!

— Ивата.

— Ты уже все знаешь?

Сакаи кивнула.

— И о том, что Идзава повесился?

— Да, утром я говорила с Синдо. — Она быстро оглянулась. — Ты не должен здесь находиться, Ивата. Если вернется Морото…

Далеко внизу, под ними, потоки машин прокладывали себе путь по прямым траекториям, а поезда — по изогнутым. Миллионы жителей Токио заполонили все пространство города. Неисчислимое множество жизней. Стайки водомерок на поверхности гладкого озера.

— И что у вас здесь?

Тяжелый вздох.

— Убийца другой, но все то же чувство беспомощности. Жертва — Мина Фонг, как известно тебе, а теперь и всему миру. Она была избита до смерти. И никаких явных улик. Расследование приказано ускорить. С другой стороны, что им еще остается.

— В таких местах должны быть камеры.

— Они есть! На стоянке, в лифте, в вестибюле. Но в коридорах и самих квартирах их нет. Мы видели незнакомого мужчину в ночь ее гибели. Он поднялся на лифте и через двадцать минут спустился вниз. Ни одного изображения лица.

Она отошла от окна и налила кофе из термоса.

— Что говорит консьерж?

— Преступник вошел через стоянку, консьерж его не видел.

— Значит, у него был пропуск.

Сакаи скривилась, отпивая кофе, и махнула рукой в сторону, предлагая отойти подальше от группы криминалистов, которые толпились у кровавых пятен на стене. Они сели за длинный черный лакированный обеденный стол — живое воплощение сценического образа «молодожены за завтраком».

— Телеметрия ничего не дала. Охранная система не зарегистрировала вход или выход посторонних посетителей. Последний раз жертва пользовалась электронным ключом с наружной стороны — то есть когда возвращалась домой.

— А гости?

— Все отмечены у консьержа. К ней приходило несколько человек. Последним был инспектор Акаси.

— Акаси? Они были знакомы?

— Он расследовал поступавшие в ее адрес угрозы. Она кивнула на небольшую стопку разноцветных конвертов на столе.

— Веселая предстоит неделька. — И она сдула прядь, упавшую на лицо.

Ивата кивнул:

— Как я понимаю, у нас имеется версия: безумный поклонник каким-то образом вынудил ее открыть ему дверь, вошел и убил ее?

Сакаи поднесла к его лицу веер из писем с угрозами.

— Да, Ивата. Именно что версия. — Она подняла снимки кадров с изображением человека в капюшоне. — Но здешние ребята привыкли исходить из объективных данных.

— У тебя есть копии снимков?

— Нет. Итак, ночью 14 февраля в 2 часа 12 минут он прикатил на велосипеде…

— 14-го? Это же ночь убийства Канесиро!

— Очевидно, всему виной полнолуние. Короче, он приехал на подземную стоянку на велосипеде и оставил его вне зоны видимости. Поднялся на лифте на верхний уровень. А в 2 часа 31 минуту спустился на стоянку и укатил. Ни разу не посмотрел ни в одну камеру, будто знал, где они находятся. В любом случае качество видеозаписи отвратительное.

— Что за велосипед?

— Цвет темно-синий либо черный. Но в стране 72 миллиона велосипедов.

Ивата в задумчивости закусил губу.

— Как называется охранная компания?

— «Ястреб».

— И никаких признаков взлома?

Сакаи закатила глаза:

— О том и речь, как это ни смешно. Еще спроси, зачем же она добровольно открыла дверь, если получала письма с угрозами?

— Ну и?

— Может, ее все достало, и она решила с этим покончить. Может, она заказала пиццу. А может, из-за барбитуратов ничего не соображала.

— Она что, принимала таблетки?

— Она крепко торчала, студии грозили разорвать контракты, если она не возьмет себя в руки.

— Говоришь, ее избили до смерти?

Сакаи вытащила фотографии с изображением места преступления. Мина Фонг лежала навзничь, голая, вся в крови. У нее были сжаты кулаки и плотно, словно у рыдающего ребенка, сомкнуты веки. Там, где на коже не было крови, виднелись багровые подтеки. Лицо страшно распухло, оба глаза заплыли от синяков. Нос напоминал раздавленный гриб. Губы набухшие, а веки почернели, словно обожженные.

— Время смерти? — Ивата передал фотографии обратно Сакаи.

— Судмедэксперт говорит, что, возможно, это произошло от четырех до восьми вечера. Но неизвестный зафиксирован в тот день системой видеонаблюдения в более раннее время, так что будем считать, что этот период увеличивается.

— Расскажи подробнее о маньяке.

— Фонг обратилась в полицию несколько недель назад, но не могла сказать ничего определенного. «Кажется, за мной следят», и все. Никаких подтверждений, пока у нее не украли собаку. В тот день ее помощница выгуливала пса в парке. Сказала, к ней подошел мужчина, ударил в лицо и забрал собаку. И скрылся прежде, чем она успела понять, что случилось. Описать его не смогла.

Сакаи протянула Ивате еще один снимок: обезглавленного трупа собаки на лице мертвой хозяйки.

Вскинув брови, Сакаи отхлебнула кофе.

— Хотя бы собачка нашлась, да?

Ивата положил снимки и потер глаза. Какое-то тревожное чувство овладело им: дежавю в сочетании с бессилием.

— Что-то тут не складывается, Сакаи.

— Это убийство слишком скучное, на твой взгляд?

— Напротив. Это безумие. Разыгранное как по нотам.

— Пошел ты, Ивата.

— Патологическая привязанность к объекту прослеживается довольно четко. Есть несколько типов маньяков, которые подпадают под этот случай. Поклонник, зацикленный на Фонг и идеализирующий ее на расстоянии. Преследователь из «своих» — бывший любовник, который никак не оставит ее в покое, — по статистике, это самый частый случай. Или же это банальный эротоман. Но…