Голубые огни Йокогамы - Николас Обрегон

Она удивленно рассмеялась:

— Боюсь, вы обратились не по адресу. Дженнифер жива и здорова, спасибо. На самом деле вы с ней разминулись.

— Она вас навещала?

— Только что.

— Госпожа Фонг, насколько я знаю, тело Дженнифер было найдено в море, причем очень далеко от берега. Кто был с ней на лодке? Может быть, ее друг?

Прошу тебя, скажи мне слова любви.

Женщина хихикнула и взглянула на него поверх очков. Ее глаза были розоватыми и влажными.

— Дженнифер хорошая девочка. Она никогда бы так не поступила.

— Насколько мне известно, полиция решила, что это был несчастный случай или самоубийство. Скажите, вы не замечали изменений в ее поведении незадолго до смерти? Может, она была подавлена?

Мэри Фонг отвернулась и еще плотнее закуталась в одеяло.

— Дженнифер хорошая девочка.

— Простите меня за настойчивость, но мне необходимо точно знать, что случилось.

Она немного нахмурилась:

— Сожалею, что вы проделали такой путь. Но вы меня с кем-то перепутали. Я очень устала, и моя память…

Ивата встал, разгибая ноги, затем придвинул себе стул от ближайшего столика.

— Не возражаете, если я закурю, госпожа Фонг?

— Ну что вы. Скажите, а в Беппу[23] уже зацвела сакура?

Ивата выдохнул дым. Сигарета повисла у него на губе.

— В Беппу?

— Прелестное место для медового месяца. Какая там теперь погода?

— Не знаю. Но в Токио еще слишком холодно для сакуры.

— Ах, вы из Токио. — Она дышала полной грудью, словно вдруг очутилась в весеннем парке и вдыхала ароматы цветущих растений.

— Вы ведь знаете Токио? Бывали там у Мины?

— Она такой красивый ребенок! Решила после окончания школы стать актрисой, вы можете себе представить?

Ивата молча курил. Потом притушил сигарету в пепельнице. Сизые облака охватывали Гонконг плотным кольцом. Ивата взглянул на часы.

— Иногда я за нее беспокоюсь, — со вздохом произнесла женщина. — Она никогда меня не навещает.

— Вам знакомы имена Юко и Тераи Оба?

— Никогда не слышала.

— Вы знали кого-нибудь из семьи Канесиро?

— К сожалению, нет.

— Спасибо за беседу, госпожа Фонг.

— До свидания, дорогой мой. И передайте Дженнифер, что мне пора сделать стрижку.

Ивата ушел, оставив старую женщину во власти грез.

Адвокат ждал его снаружи, глядя на дождь.

— Ну что, она вам помогла?

— Увы, нет.

Адвокат вытащил из кармана брюк связку ключей.

— Адрес на ярлыке.

— Спасибо за помощь, господин Ли.

— Надеюсь, вы найдете то, зачем приехали, инспектор.

Ивата пошел вниз по холму, по направлению к морю.

* * *

Пока паром вез его через залив, Ивата жевал рисовые колобки и глядел на волны. Он точно знал, простуда сначала его измучает — и лишь потом отпустит.

Сойдя на берег, он обошел Дискавери-Бэй — жилой район класса люкс в форме подковы, расположенный у подножья зеленеющих холмов на самом берегу океана. Он проследовал мимо современных таунхаусов, роскошных вилл, дорогих ресторанов и клубов на любой вкус, с обязательным членством. В это время суток по улицам прогуливались в основном молодые мамочки с колясками ценой в две средние зарплаты да пожилые пары, экипированные для игры в теннис.

Минут через сорок Ивата наконец разыскал дом, где проживала госпожа Фонг с дочерьми. Он стоял на окраине жилого комплекса, представляя собой бетонное воплощение старомодной архитектурной мысли. Ивата поднялся на лифте на верхний этаж, отпер квартиру № 912 и чуть было не задохнулся от тяжелого запаха увядших цветов. Первое, на что он обратил внимание, — это зеркала в золоченых рамах, несколько подвесок «музыки ветра» и поблекшие, выполненные тушью изображения птиц. Справа от входа находились комната госпожи Фонг и ванная, а слева — комнаты девочек.

Комната Мины была просторной, с видом на море. Оранжевые стены с наклейками, морскими ракушками выложено ее имя. Неприкрытое тщеславие. Стены пестрели вырезками из подростковых журналов и постерами с торсами спортивных юношей. Ивата около часа осматривал комнату, но не нашел ничего, кроме жалких свидетельств жизни, от которой Мина сбежала не оглядываясь. В ее «тайниках» не было ничего интересного, в шкафу для одежды — только одежда. В этой комнате ничто не напоминало атмосферу ее новой токийской жизни.

Присев за стол, Ивата просмотрел табели с оценками: вначале высокие, но неуклонно снижавшиеся, что говорило о природном уме ученицы и ее взбалмошном характере. Он так и видел сцену: родительское собрание, перед учительницей Мина с матерью, измученной очередным далеким перелетом и лишь кивающей в ответ на замечания.

Если бы Мина старалась, она могла бы поступить в любой университет — перед ней открывались все возможности.

Но Ивата знал, что она выберет. В восемнадцать лет она отказалась от стипендии Лондонской школы экономики, предпочтя карьеру модели в Токио. Она добилась славы и богатства. А еще — одиночества и барбитуратов. И в результате — убита в собственной квартире.

Борясь с болью и усталостью, Ивата принял еще одну таблетку, запив ее водой из-под крана. Потом он прошел в комнату Дженнифер. Не такая большая, с сиреневыми стенами — либо это любимый цвет девочки, либо протест против ослепительной яркости комнаты младшей сестры. На стене — один-единственный постер с группой «Бон Айвер»[24]. В углу сиротливо лежала мягкая игрушка — собака почти в натуральную величину, в полиэтиленовом пакете, видимо после химчистки. Он представил, как Дженнифер лежит в обнимку с собакой, поверяя ей свои печали и тайны, а та отвечает ей стеклянным взглядом и неизменной улыбкой.

Ивата присел на кровать Дженнифер и достал расписание парома. Он вычислил, что девочкам приходилось вставать в полшестого утра, чтобы с парома успеть на школьный автобус. Он уже выяснил, что отец регулярно выплачивал суммы на содержание дочерей. Зарплата миссис Фонг в авиакомпании была мизерная, и за вычетом школьных расходов и квартплаты жизнь семьи была бы суровой на протяжении долгих лет.

Ивата начал обыск: посмотрел в ящиках стола, под кроватью, между аккуратно сложенными вещами. Под матрасом обнаружился лишь чек на недорогое летнее платье. Он заглянул под мягкие накладки наушников, но нашел лишь проводки. Пролистал книги — там были лишь страницы. Провел рукой за зеркалом, но нащупал лишь стекло.