Железный Совет - Чайна Мьевилль

— Да.

Старик улыбается и протягивает руку, Иуда вкладывает в нее пачку свернутых карт, записей, материалов о болотных жителях. Старик молчит о том, что информация запоздала. Он просматривает листы и не говорит, что сведения недостаточны, что Иуда плохо выполнил свою часть договора. Еще один человек входит в палатку и торопливо рассказывает о каком-то споре, о просроченной дате. Старик кивает.

— У нас столько проблем, — говорит он. — Десятники недовольны городским магистратом. В городе просто не понимают, что мы тут делаем; присылают переделанных, которые ни на что не годятся. Забитые сваи ломаются. Сдерживающие стены вспучиваются, настилы рушатся. — Старик улыбается. — Ничего удивительного. Ну что ж, добро пожаловать назад. Остаешься у меня на жалованье? Или вернешься назад в город? Оставайся. Мы еще поговорим. А сейчас мне надо идти. Мы и так долго здесь проторчали: равнина позади, пожиратели ржавчины нас догнали. Они уже за деревьями.

Он прав. Иуда встречает их, пройдя совсем немного назад по полотну дороги, которое чем дальше, тем ухоженнее. В покоренной земле есть своя красота. Дорога, по обе стороны которой колышется трясина, — настоящее чудо.

За поворотом Иуда видит новых рабочих. Им уже не надо бороться с деревьями — бригада, выравнивающая болотистую почву под полотно, позаботилась об этом. Рабочие движутся в неповторимом рваном ритме созидания.

Толпа ползет навстречу. С частым стуком ложатся на землю шпалы, что-то трещит, как будто рвется материя, — это сползают с вагона-платформы металлические рельсы, люди и переделанные подхватывают их клещами и обманчиво-легким движением укладывают на место; тут же подходят здоровяки с молотами и слаженно, точно музыканты в оркестре, забивают костыли. А позади всех что-то огромное и шумное выпускает пар и следит за каждым их движением, непрестанно подталкивая вперед. Это поезд прячется в глубине мангровой рощи.

Много месяцев прошло с тех пор, как Иуда встретил старика впервые. Яни Правли. Безумный Яни, Железный Мастер. Встреча произошла в офисе ТЖТ, во время найма персонала, куда все остальные молодые люди явились в накрахмаленных рубашках и подтяжках.

Там были студенты университета, сыновья клерков, ищущие приключений богачи и мечтающие разбогатеть юноши вроде Иуды, уставшие от рутины подмастерья из Собачьего болота и Звонаря, чье воображение воспламенили истории для детей и книги о путешествиях.

— Много десятилетий я желал этого, — сказал Правли.

Он говорил убедительно. Добровольцы с уважением относились к этому человеку, втрое старше их самих. Богатство не подавило в нем личности.

— Дважды я ходил на запад разведывать маршрут, — продолжал он. — И оба раза, как ни печально, вынужден был вернуться. Туда мы и поведем наш путь. Там наша главная задача. Сейчас, на юге, мы лишь разминаемся. Это только начало.

Тысячи миль железнодорожного полотна, через горы, леса и болота. Иуду впечатлила страсть Правли. Даже его богатство, вложенное в такое дело, могло истощиться.

Правли ощупал Иуду, словно врач, простукал ему грудную клетку. Он лично раздавал должности, формировал бригады.

— Будешь доставлять сведения с болот. Там придется непросто. Надо знать, чего нам ожидать.

Вот как попал туда Иуда.

Первый рейс из Нью-Кробюзона. Команда из инженеров, жандармов, ученых и оборванных разведчиков, с дружеским снисхождением взиравших на длинноволосого Иуду. Их путь начался в двух-трех милях к западу от Нью-Кробюзона, под усиленной охраной. Врытый в землю город посреди равнины, бесконечные ряды запасных вагонов, веер железнодорожных путей.

Склады, способные вместить корабль, горы гравия, тес из Строевого леса. Толпы людей и кактов; хепри, беспокойно вертящие жукообразными головами; баржи с отверстиями в днищах, полные водяных; представители более редких рас. Кругом колыхались целые сады разнообразных конечностей. Повсюду заключались сделки, подписывались контракты, назначались встречи. Переделанных загоняли и грузили на зарешеченные платформы, точно скот. Железная дорога уходила вдаль, в ничейные земли за краем Строевого леса, пролегая через скалы, взорванные при помощи пороха.

Весна подходила к концу. Дирижабли летали туда и сюда над головами: с них изучали местность для прокладки маршрута. Иуда разглядывал пустошь из окна вагона.

Поезд был битком набит новоизбранными: вольнонаемные рабочие разместились на деревянных скамьях, переделанные ехали в зарешеченных вагонах. Иуда сидел вместе с другими топографами и слушал стук колес. Простые коротенькие поезда, ходившие в пределах Нью-Кробюзона, разогнавшись, сразу начинали тормозить перед следующей станцией. Им не хватало времени набрать хороший ход и уж тем более удержать его, а потому этот звук, стук идущего на полном ходу поезда, был Иуде внове.

Они миновали деревню: странное и уродливое зрелище. Запасные пути подходили к ней вплотную. Иуда разглядел старые мазанки бок о бок с наскоро сляпанными деревянными домами. За последний год поселение увеличилось по крайней мере втрое.

— Лихорадка какая-то, — сказал один землемер. — Долго так не протянется. Через пару лет они тут взвоют. Каждый дерьмовый городишко, мимо которого мы проходим, платит Правли деньги, или же какие-нибудь гангстеры из Нью-Кробюзона прибирают его к рукам и тоже дают на лапу. А все ради того, чтобы через город прошли рельсы. Не все выдержат такую гонку. Некоторые города скоро умрут.

— Или будут убиты, — отозвался другой, и все засмеялись. — Они начали строиться еще до того, как мы разведали землю. На западе есть местечко, называется Целебное, так его, видите ли, построили люди из Трансконтинентального железнодорожного треста самого Правли. С ним самим и маршрут разрабатывали от Толстоморска до Миршока, город из ничего построили. С нуля. Он на полпути отсюда, перед болотной развилкой. Но только в тресте открылись махинации, один Джаббер знает какие, и Железный Прав с теми людьми теперь не разговаривает. Поэтому мы меняем маршрут, и никакая дорога в Целебное не придет. — Землемеры рассмеялись. — А город уже стоит. Новехонький, современный. И совершенно пустой. Самый молодой город-призрак в Рохаги.

Иуда представил себе мюзик-холлы, общественные бани, куда не заглядывает никто, кроме вьюнков да пыли.

Поезд остановился у новопостроенного города, и к вагонам хлынули торговцы с тележками. Они предлагали дешевую еду, дешевую одежду, отпечатанные ручным способом путеводители со всякими небылицами и карты новых земель. Продавали там и железнодорожные газеты. Иуда купил одну — листок под названием «Дом на колесах», плохо отпечатанный, кишевший орфографическими и синтаксическими ошибками. В нем преобладали жалобы рабочих, недовольных преимущественно дерзостью переделанных, юмор «ниже пояса» и рисованная порнография.

Рельсы свернули на юго-запад, мимо взбаламученной грязи и мусора на месте временного поселка рабочих, в скалы и степь. Однажды поезд пересек ущелье по новому мосту, который качался под ним. Иногда дорога огибала слишком крутые склоны, но в основном рельсы были проложены прямо, любое отклонение считалось просчетом. Там, где камень становился на дыбы, его взрывали, прокладывая тоннели, закопченные паровозным дымом. С запада на поезд смотрели горы. Это были Бежекские Вершины, опоясанные тенью. Когда поезд снова начал замедлять ход, оказалось, что это конец дороги.