Вторжение - Алексей Стрельцов

Это была оторванная рука.

Отчаянно стиснув зубы, чтобы не закричать, Буров подбежал к двери.

Очередная яркая вспышка молнии озарило пространство, ослепляя опера. То, что он увидел перед собой, повергло его в первобытный ужас. Труп громилы в камуфляже валялся в глубокой луже воды. Его живот, таз и ноги были смяты настолько, что полностью утопали в бушующей светящейся жиже. А в двух метрах от трупа лежала нижняя половина туловища, словно оторванная огромным динозавром — в ней Буров узнал Марселя.

В ворота вбежали Ваха и Штекер. Ваха открыл огонь первый. Пули врезались в стену в полуметре от Бурова.

Отчаянно крича, Буров дернулся назад, захлопнул дверь и дернул засов, запечатывая путь наружу.

— Б… ДЬ!!!! — протяжно взревел он, хватаясь за голову. Оторванные руки, отстрелянные головы, кровь, внутренности и всепожирающий огонь. Волна паники подхватила опера и понесла в тартарары. Буров сжал свою голову так, что череп затрещал. Его мозг разрывало изнутри. Он был готов сойти с ума. Всего этого не могло быть! Только не здесь! Только не с ним! Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда!

Он ревел, не видя перед собой ничего. Кажется, Буров упал на колени и уткнул лоб в жесткие деревянные перила лестницы на второй этаж. Буров истошно кричал, исторгая из себя дикие звуки. Он сходил с ума. Он сошел с ума. Весь мир сошел с ума. Мира больше нет. Ничего нет! Конец! Конец всему…

Автоматная очередь вернула его назад. Пули врезались в металлическую дверь, отскакивая от поверхности с таким звоном, что у Бурова зазвенело в ушах. Буров вскочил и отпрыгнул назад. В метре от лестницы, неумолимо приближаясь огнедышащей стеной, бушевало пламя.

Буров лихорадочно завертел головой, пытаясь сообразить, что делать. Как давно была открыта эта дверь? Где Семен? Где Вера? ГДЕ ВОЛОДЯ?!

Буров бросил взгляд наверх. На потолке плясали красные тени — второй этаж был объят пламенем.

Буров, подбадривая себя криком, рванул наверх.

Когда он бежал по верхнему пролету, за его спиной со звоном разлетелась бутылка с зажигательной смесью: налетчики со двора швырнули ее в окно на лестнице. Затылком Буров ощутил, как яркий жар вспыхивает, разбрызгивая самого себя во все стороны.

Его сын был там. Буров чувствовал это. Володя оставался на втором этаже, чтобы сдерживать атаку упырей.

Теперь Буров знал, что умрет. Умерли почти все, кто имел несчастье приблизиться к этому проклятому зданию в эту ночь. Старый алкоголик-опер не исключение.

Но его сын обязан был жить.

— Володя! — прокричал он, выбегая на объятый пламенем этаж. — Сын!

Вера бежала, не чувствуя почвы под ногами, не видя ничего вокруг, слыша лишь проклятый гул проклятого ливня и собственный крик.

Впереди показался свет. Дергаясь и трепеща, два ярких пучка света приближались на большой скорости. Вера замерла как вкопанная. Что это? Ответ был ужасен — это машина. Это они! «Нет! Не подходите!» Они догнали ее! Как?! Вера трясущимися руками подхватила автомат и побежала в сторону, чтобы укрыться от несущейся прямо на нее машины.

Свет фар, трепеща, все приближался. Выхватил кусок улицы, где находилась Вера. Она не узнавала ничего вокруг, но в нескольких шагах от себя увидела тело в дождевике. Вера закричала.

Фары ослепили ее. Послышался визг тормозов. Вера вскинула автомат и открыла огонь, крича что есть сил:

— Не подходи! Убью! Назад!

Из машины выпрыгнули люди. Они что-то орали. Вера продолжала палить, не видя, куда, и кричать, пока сквозь собственный рев не услышала знакомое «Вера!». Вера вздрогнула, продолжая скулить. Продираясь сквозь стену низвергающейся сверху воды, к ней бежали двое. Одного Вера не узнала, но при виде второго у нее сжалось сердце. Полицейская форма!

— Вера! — кричали Гензер и Крук. — Опусти оружие! Вера! Это мы! Ты что творишь?! Вера!

Вера, бледная, с перекошенным и полуобезумевшим лицом, смотрела на них, не в силах поверить.

— Вера, что такое?! Вера, свои! Узнаешь? Вера!

Вера их узнала и, кажется, поняла, что для нее все позади. Потому что бросила автомат и, рыдая, бросилась к Гензеру. Она рыдала у него на груди, сотрясаясь и крича что-то бессвязное сквозь потоки слез.

— Что случилось, Вера? Вера?

Она продолжала рыдать, всхлипывать, дрожать и подвывать. Гензер схватил ее за плечи и чуть встряхнул, крикнув в лицо:

— Вера! Где все?! Что там происходит?!

Сотрясаясь от рыданий, Вера выдавила:

— Их всех убили!

— Володя! — перекрикивая оглушающий треск огня, который пожирал все на своем пути, орал Буров. — Володя!

Он ногой распахнул первую дверь. Весь кабинет был охвачен огнем. Как только дверь распахнулась, адским чудовищем столб огня рванул в коридор. Буров отшатнулся, прикрывая лицо рукавом, прыгнул ко второй двери и пинком вынес дверь.

— Володя! Володя! Ты где?!

Облицовки на стенах не было, и в комнате полыхали стол и шкаф у стены. Огонь тонким слоям яркого газона полз по полу, подкрадываясь к двери. Буров метнулся к третьей двери, плечом распахнул ее и приготовился крикнуть, но из его рта вырвался лишь возглас ужаса.

В метре от двери лежал Володя. Вся стена с выходящим на улицу окном сияла ярким жарким пламенем. Похожие на маленьких человечков снопы огня прыгали по полу, затухая на полпути к Володе, но им на смену приходили все более и более быстрые и ретивые. С грохотом обвалился, догорая, стол у стены. Комната была заполнена едким черным дымом.

— Володя! — голосил Буров. Он бросился к распростертому на полу сыну. На голой правой руке Володи пунцово бурлили ожоги. Володя, видимо, пытался карабкаться к двери — его изогнутые пальцы до крови впились в линолеум на полу.

— Володя!

Буров подхватил сына подмышки и выволок в коридор. Пламя бушевало с обеих сторон. Буров склонился над сыном. Открытый черный от сажи и дыма рот, закрытые глаза. Многочисленные царапины покрывали его щеки и лоб, из разрезов сочилась кровь.

— Володя?!

Буров похлопал его по щекам. Ноль. Лихорадочно принялся шарить на шее сына, пытаясь нащупать пульс. И, не выдержав, вскрикнул от радости. Пульс!

— Живой! — дрожащим голосом закричал Буров. — Живой, б… дь, живой!

Это придало Бурову сил. Только что он с трудом выволок в коридор здоровяка-Володю. Сейчас же Буров легко подхватил его под руками, прижал к себе и попятился к лестнице, волоча сына. Буров плакал, спускаясь по ступенькам. Пятки Володи в тяжелых форменных ботинках стучали на каждой ступеньке. «Живой!», — клокотала в голове Бурова единственная мысль, которая была для него сейчас важной. «Живой!»

Средняя площадка между двумя лестничными пролетами полыхала. Буров стиснул зубы и, убыстряя шаг, протащил Володю через огонь. Штаны на ногах сына загорелись. Буров закричал, подгоняя самого себя, и быстро спустил сына на первый этаж.