Вторжение - Алексей Стрельцов

За расстрелянными окнами ОВД полыхал мощный пожар — огонь уже перекинулся на заднюю сторону здания, пожирая все на своем пути. Одно из окон было разнесено взрывом, зияя круглой дырой. В центре двора, передним бампером почти упираясь в высокий каменный забор, стояла изрешеченная очередями «Шевроле-нива». В паре метров от полицейских в луже воды лицом вниз лежало расстрелянное тело какого-то парня — пули прошли навылет, и его спина представляла из себя кровавое месиво, в которое сотнями струй бил дождь, вымывая кровь из развороченной спины. У распахнутых дверей, раскинув руки, лежал здоровяк — его тело ниже груди было расплющено, словно на него упала скала. А между ним и внедорожником лежали части чьего-то разорванного тела.

— Ах ты б… дь! — простонал Гензер и, крепче сжав автомат, метнулся к распахнутым дверям ОВД.

За дверью, перекрикивая треск полыхающего вокруг огня, извивался человек в камуфляже. Гензер навел на него автомат, но огненное зарево осветило человека на полу, и Гензер понял сразу — это без пяти минут труп. Его черное обгоревшее лицо обугливалось, длинные волосы были охвачены огнем. Ваха извивался на полу, словно змея, и хрипел — огонь обжег его дыхательные пути, и кричать он не мог. Гензер сделал лишь шаг вперед, в этот полыхающий ад, когда услышал, как что-то с чудовищной силой затрещало прямо над ним. Гензер присел, лихорадочно гадая, что это было. Крук среагировал быстрее.

— НАЗАД!

Крук дернул Гензера за воротник, и они выскочили во двор. Через секунду лестница на второй этаж с ревом обрушилась вниз, погребая под полыхающими брусками и досками тело Вахи.

Рама шел с трудом: на каждом его плече висело по объемной сумке. Но груз, который он нес, а также царящее вокруг пламя подстегивали его. Рама автоматом распахнул дверь в кабинет с вырванной решеткой. Перед тем, как войти, они с Дичью залили помещение огнетушителем, и сейчас Раму встретили черные обугленные стены. И заветное окно в двух метрах перед ним.

— Идем! — подбадривая самого себя, крикнул Рама Штекеру.

Он сбросил сумки вниз, в грязь, и перемахнул через подоконник. Штекер также швырнул сумки в грязь. Подхватывая одну, Рама бросился к машине, на ходу срывая противогаз и воплем перекрикивая дождь:

— В багажник! Сумки в багажник! Пошел, пошел!

Рама распахнул дверцу и втащил сумку на заднее сиденье, после чего прыгнул за руль. Провернул ключ в замке зажигания. Двигатель заурчал.

— Быстрее! — возбужденно и дико орал Рама.

…Володя закашлялся и дернулся. Ахнув, Буров бросился к нему. Володя слабо открыл глаза, и в ту же секунду его перекосило от боли.

— Ааа…

— Молчи, Володя, молчи! — причитал Буров. Он не знал, что делать, не знал даже, куда пристроить руки. Но он был безумно, но слез рад тому, что его сын очнулся. — Живой, твою мать, живой! Слава Богу!

— Где…?

— В обезьяннике!

— Что?

Володя закашлялся, и так сильно, что его едва не вырвало. Тут же боль в раненом плече пронзила его насквозь, и Володя стиснул зубы и застонал. Буров, чтобы сделать хоть что-то, крепко стиснул его здоровую руку.

— Потерпи. Больно, знаю. Терпи, сын.

— Где все?

— Да нет, б… дь, никого.

— Что? — превозмогая боль, Володя ошарашенным взглядом посмотрел на отца. Даже в полумраке камеры, освещаемой лишь фонариком мобильника, было видно, как шок мелькнул в его взгляде. — Что? А… Вера?

Буров не ответил, лишь сильнее сжимая его руку.

Гензер и Крук выбежали со двора и рванули вдоль торцевой стороны полыхающего — треск горящих конструкций внутри был слышен даже на улице, где грохотал ливень — к фасаду ОВД.

За углом мелькнул свет, который все приближался, отражаясь в тысячах обрушивающихся на землю струй воды. Свет фар. Ревя двигателем, на перекресток вылетел черный внедорожник. Гензер и Крук машинально отпрянули назад. Джип занесло на мокрой дороге. Автомобиль завизжал тормозами, развернулся наполовину и ослепил полицейских бьющими прямо в лица фарами.

Но Гензер успел понять, что происходит.

— Это Kia sportage! — заорал он. — Это они, б… дь, это они!

Рама хищно оскалился и сжал зубы, различив сквозь стену воды силуэты двух мокрых насквозь людей. Один был в полицейской форме. Рама зарычал и, крепче стиснув руль, вжал ногу в педаль газа.

Джип рванул вперед.

Гензер вскинул автомат. Щурясь от потоков воды и бьющего в глаза ослепительного света галогена, Гензер присел, упер приклад автомата в плечо, выдохнул и нажал на спусковой крючок.

Джип Рамы разогнался за долю секунды, несясь вперед, как ветер. Но уйти от пуль было нельзя. Автоматная очередь разнесла лобовое стекло, по диагонали прошивая грудь Рамы — от сердца до правой ключицы. Раму отбросило на кресло, после чего швырнуло назад, на руль. Штекер заорал, вцепившись в ручку на двери. Он попытался схватить руль, но Раму повело в сторону, и он упал головой на колени Штекера, полностью блокируя доступ к рулевому колесу.

Джип пронесся мимо Гензера и Крука. Гензер поворачивался и продолжал палить в автомобиль, пока не вышли все 30 патронов — на это ушло несколько секунд. Гензер закричал от ярости, потому что джип локомотивом промчался мимо.

Но затем его повело вправо. На полном ходу автомобиль стал поворачивать, но инерция мокрой дороги продолжала тащить разогнавшийся внедорожник вперед. Скользя по покрытому толщей воды асфальту, джип накренился, после чего с грохотом перевернулся на крышу.

Kia sportage подбросило и снова перевернуло. кувыркался и громадным черным комом продолжал нестись вперед. С грохотом отвалился бампер, волочась и кувыркаясь вместе с автомобилем, как огромная клешня монстра. Металлическую махину вертело по асфальту, пока наконец через пару десятков метров смятый в лепешку от многочисленных ударов об асфальт автомобиль не замер колесами вперед. Лишь колеса искореженной машины продолжали вращаться.

И наступила тишина.

Где-то снаружи раздался грохот — в здании снова что-то обрушилось. Буров с тревогой посмотрел на потолок, с которого струйками посыпалась плесень и старая побелка.

— Б… дь…

Володя прикрыл глаза. Ему было трудно дышать. Хотелось вдохнуть полной грудью, но при каждом вдохе его тело пронзала жуткая боль.

— Нам конец? — пробормотал Володя.

— Нет. Мы в обезьяннике. Он полностью отгрохан из кирпича. Потолок бетонный. Дверь в руку толщиной, выдержит что угодно. Володь, мы здесь как в маленьком бомбоубежище.

— Вот только бомбы не хватало, — хмыкнул Володя, и его снова перекосило от боли. Хватая воздух ртом, он вдохнул и замер. В висках стучало, а плечо горело — Володя физически чувствовал, как смертельный жар от плеча расползается по его организму.