Игра. Как она влияет на наше воображение, мозг и здоровье - Кристофер Воган

Сейчас я изложу вам собственное мнение на этот счет.

Мой совет, как жить хорошей жизнью, не будет слишком конкретным. Я не скажу точно, что можно и чего нельзя делать или чувствовать. Для меня полная жизнь – та, при которой мы живем и развиваемся в соответствии со своей истинной, ключевой сутью и в гармонии с окружающим миром. Успешная жизнь – та, в которой мы можем удовлетворить свои базовые потребности и отдать что-то другим. Мы счастливы, когда не ограничены собой – когда осознаем, что активно участвуем в чем-то за пределами своей личности. Например, являемся частью любящей пары, дружеской компании, семьи, интеллектуального, социального или духовного сообщества.

Глядя на жизнь в широкой перспективе, сквозь призму биологии, эволюции, психологии, личного опыта и воззрений мудрецов за многие века, я вижу, что способность играть имеет огромное значение во всех сферах нашей жизни. Как я показал в предыдущих главах, мы созданы природой так, чтобы расти и развиваться во многом через игру. Конечно, нам нужны пища, убежище, сон и любовь, но даже если мы позаботились о простом выживании и воспроизведении рода, именно игра позволяет выйти на более высокий уровень существования, новый уровень мастерства, воображения и культуры.

Когда мы играем правильно, все сферы жизни улучшаются. Когда мы игнорируем игру, начинаются проблемы. Если человек исключает элемент игры из своей жизни, его существование заполняет вовсе не свет. Игра обеспечивает нас иронией, которая позволяет справиться с парадоксами, неоднозначностью и фатализмом. Без нее мы будем похожи на персонажа Вуди Аллена в фильме «Энни Холл», который говорит: «А в чем смысл? Все равно солнце взорвется через пять миллионов лет».

Однако жить с игрой не значит всегда выбирать самую приятную или веселую дорогу. Джозеф Кэмпбелл, блестящий ученый, который задокументировал, как люди разных времен и разной культуры живут в соответствии с распространенными мифами, возможно, больше всего известен благодаря данной им рекомендации: следуй за своим счастьем. Однако ему пришлось добавить разъяснения, потому что некоторые увидели здесь призыв отказаться от всех трудных или неприятных вещей. Я тесно работал вместе с Кэмпбеллом несколько лет, руководя подготовкой многих его телепередач для PBS. На самом деле он верил, что люди должны найти в жизни путь, который будет подпитывать их дух и обращаться к их самому глубинному уровню. Но еще Кэмпбелл показал, что эта дорога порой бывает трудной. «Если ваше счастье – это исключительно радость и веселье, то вы не на правильном пути, – говорил он. – Иногда счастье – это боль».

Мой друг пережил опыт, который по-настоящему показал ему смысл этих слов. Как-то холодным утром он вместе с инструктором отправился заниматься дайвингом. Дорога на яхте была утомительной – на море штормило, а небо было затянуто грозовыми облаками. Мой друг начал жаловаться на все эти вещи и рассказывать, как он недоволен холодным, мокрым, неуютным днем. Наконец инструктор сказал ему: «Знаешь, Джош, ты никогда не испытаешь пиковых переживаний, если не дашь себе труд преодолеть некоторые неудобства». Тогда друг перестал жаловаться и посмотрел на вещи по-другому. Да, море было неспокойным, но создавало ощущение грандиозности – чего стоила одна та сила, с которой оно подбрасывало маленькую яхту. Там, где солнечные лучи прорывались сквозь слой облаков, шла удивительная игра света и тени. И вот вдвоем посреди стихии они готовились заняться удивительным делом. Они собирались дышать под восемнадцатиметровой, стотонной толщей воды – там, где человек просто не имеет права находиться. В тот день дайвинг прошел отлично.

Одно из самых моих любимых воспоминаний – как рано утром в октябре, еще до восхода солнца, мы с папой и дядями охотились на уток в Небраске, на берегах реки Платт. Для двенадцатилетнего мальчика, которому поручили голыми руками вытаскивать утиные и гусиные манки из реки, где уже плавал лед, это было мучительным предприятием. Однако перспектива выпить горячего шоколаду в укрытии, услышать первый трепет крыльев и, дожидаясь рассвета, узнать истории о прошлых охотах и семейных приключениях и тогда, и сейчас вызывает у меня прочное ощущение счастья. Хотя и мой собственный, и весь остальной мир с тех пор изменился и мне больше не нравится охотиться, отклик тех эмоций дарит мне радость. Когда я просто слышу га-га канадских гусей, которые круглый год свободно резвятся вдоль реки Кармел, я будто бы снова возвращаюсь в свои двенадцать лет – на то время, пока эхо звучит в долине.

Сейчас одно из моих любимых игровых занятий – кататься на велосипеде по крутой петляющей дороге недалеко от моего дома. В детстве, проведенном в южной части большого города Чикаго, я и представить не мог бы, что в семьдесят шесть лет буду крутить педали в гору вдоль сосен, лавров, виргинских дубов, лучистых сосен и цветущего чапараля. Эти новые пейзажи вызывают у меня чистый восторг. Но вверх я еду с большим трудом, сильно напрягаясь: и бедра, и легкие болят и просят пощады. Да, я совсем не молод. Но даже поднимаясь в гору, тяжело дыша и размышляя, не заедают ли тормоза (а не мое стареющее тело), я испытываю странный эмоциональный подъем. Когда вершина близка, деревья внезапно заканчиваются и открывается панорама океана и лесов. Освещение меняется на каждом повороте, и эта картина оправдывает все усилия. Когда я свободно скольжу вниз по дороге домой, я пребываю в ясном и счастливом состоянии духа – испытываю единение со своим телом, природой и духовным началом.

Подобные моменты случались у меня и когда я просматривал литературу по нейрофизиологии и вдруг переживал озарение – например, когда осознал, что у быстрого сна и игры схожие эволюционные биологические модели. Поэтому и поездка вверх по каньону Робинсон (физическая активность), и озарение во время чтения (пассивного занятия) для меня представляют собой идентичные состояния существования в игре. Все это – восторг игры.

Одна из самых трудных вещей, которым нужно научить детей, – умение преодолеть трудности или кажущуюся скуку, чтобы найти источник для удовольствия. «Скучный поход», – говорит мой девятилетний внук, который обожает видеоигры. Но поскольку мы все равно идем вперед, он замедляется и начинает замечать детали: клевер с четырьмя листьями, ястреба, несущего в когтях извивающуюся змею, шелест листьев от сильного бриза. Дети могут по достоинству оценить природу со всей ее новизной и испытать игровые эмоции при виде ее чудес, если приспособить контакт с ней к их темпераменту и естественному любопытству. Ребенок, едущий на велосипеде, может посмотреть на подъем впереди и сказать: «Я не хочу туда. Слишком трудно». Но он не знает, что с другой стороны ждет очень быстрый и приятный спуск. Мы уже делали это раньше и знаем, что сложный подъем компенсируется с другой стороны, – ребенок же видит только трудности. То же и с работой: они видят, как это трудно, но еще не имеют достаточно опыта, чтобы понимать, сколько удовлетворения можно получить, если делать ее по-настоящему хорошо. Чтобы получить удовольствие, надо преодолеть дискомфорт. Настоящая игра всегда начинается после этого – порой всего через один шаг.

Чтобы сделать всю жизнь актом игры, надо признать и принять: игра порой приносит дискомфорт, и в каждом опыте есть и удовольствие, и боль. Я не хочу сказать, что счастье есть страдание. Но следовать за счастьем порой бывает трудно. Приходится напрягаться, терпеть неудобство, а порой и скуку, но все это не настоящее страдание. В конечном счете хорошие воспоминания – такие как мои воспоминания о велосипедной прогулке или утиной охоте – значительно превосходят любые трудности, преодоленные во время игры. Самая продвинутая игра, обладание черным поясом, начинается, когда мы это понимаем и действуем соответствующим образом. И коль скоро мы остаемся верными себе, исход будет положительным.